Найон

И отправился за снежным человеком, полагаясь на чутьё. Вроде не должен съесть, вот хочется верить в лучшее. Сказал себе: если Аверьянова сожрут, пусть хоть таким будет мой вклад в науку. А давайте сюда всех профессоров, к обеду, я хочу посмотреть и до ужина дожить.

Он честно пытался запоминать звуки, но пока едва ли что путное выходило. К нему направили лучшего лингвиста, у кого подозревали талант общения с людьми, наверное, так делали выбор.

– Ддейшееб изобкёлю.

– Понятно. Ты хочешь мне кое-что показать, я готов.

Оглядываться не имело смысла: голос сопровождающего затерялся далеко позади, да и спереди гремели механизмы, к ним вёл трёхметровый лохмач. А вот интересно, эти звуки означают имя переговорщика или он назвал место, куда хочет завести. Ещё подумалось, на переговоры отправляют самого дипломатичного и грамотного, кто умеет поддержать разговор и увести в нужное русло.

Оружия при себе никакого, разве складной нож. Клок шерсти можно будет смахнуть, если придётся пустить в ход. Вот не хотелось бы начинать знакомство с драки. Но достаточно сравнить его кулак и родную голову, этот вариант надо отметать сразу.

Стоит отметить, речь поставлена лучшими специалистами. Может, специальные курсы прошёл, чтобы человеческое ухо уловило знакомые звуки. Можно поковыряться в голове, подобрать что-то, подходящее по смыслам.

– У тебя пятёрка по всем предметам в школе была? – Аверьянов решил поискать точки соприкосновения с образования. И вдруг ясно прозвучало в голове: «Шуми тиша».

Это был прогресс! К Новому году мы разучим первое предложение, и на Кольском полуострове, впервые в истории, появится необычный губернатор. На равных правах.

Кишка тоннеля вильнула под уклон, они почти сразу вышли на строительную площадку. Людей не видно, повсюду машины. Одни грызут твердь, другие отгребают, третьи грузят на ленту. В воздухе стоит пыль, которой дышать совсем не хотелось. Проводник закрыл морду лапой, другой – пригласил следовать дальше. А там, чуть в стороне от линии фронта, окопался прорабский вагончик на колёсах.

– Йети! – Аверьянов только вспомнил, как снежных людей называют газеты.

Тот, согнувшись пополам, уверенно вошёл в вагончик, как не первый раз заходил за премией. Аверьянов согласился с выводом. Мы очень хорошо запоминаем, в каком месте расписываться, в какой карман засунуть, чтобы с форсом потом доставать и тратить, тратить… Вино и девки! Смотрите, я богатый!

На столе карта разработок, всё запланировано много лет назад, судя по древности бумаги. Прошли участок – другая карта ложится на стол, к исполнению.

Пальцем, на конце которого сверкнул смертельного образца коготь, ейти ткнул в точку, рукой постучал по потолку.

– Мы здесь.

Йети угукнул, потом расписал окружение: машины выгрызают породу вокруг точек, которые должны удерживать свод, иначе всё полетит на головы, – он хорошо показал, как камушки стучат по голове ему, а это не совсем то, ради чего мы здесь.

До Аверьянова стало доходить: коль в породе нашлось что-то ценное, этот участок берут на заметку. А что тут придумывать? Подпереть в других точках и перегрызть первые опоры.

Трудности перевода не радовали, однако есть надежда на скорое понимание. Я тебе показываю пуговицу и сообщаю, как это называется.

Йети что-то уловил, какие-то обрывки мыслей. Он тоже хотел наладить контакт любым способом, поэтому, когда рукой полез в пах, Аверьянов поднял руки:

– Не надо, не показывай. Я верю, у тебя больше!

– Иилкс яжгоб бум. – Громила вперился в лоб человека, предпринял попытку мысленно достучаться, донести смысл.

– Ладно, раз приловчился шарить в голове, продолжай. Мне очень надо с тобой поговорить про машину времени. Ходит без дорог, такой бездорожник. Попадался он тебе на глаза? Если знаешь, где сейчас машина, я готов следовать за тобой.

– Яилк айгь. – До детины дошло, что может покопаться, где захочет: Аверьянов наклонил чуть голову – бери, мол, не жалко. Явного прикосновения не ощутил, но внутри кто-то пальцами почудил. На что рассчитывал Евгений, можно догадаться. Ты меня только отведи, дальше я сам. Я постараюсь найти с ней общий язык.

В какой-то момент Йети отшатнулся, видимо, дошло, чего захотел человек. «Р-р, хр» его хотелось принять за размышления: ишь, чего захотел?! Я сам её боюсь, как бы не прошлась своими челюстями: ещё забросит на тысячу лет назад, а я там никого не знаю; так и пустят на котлеты.

– Ну-у, что надумал?

Собеседник покачал головой, стал почёсывать в затылке.

– Я тоже так умею, – обрадовался человек, начал скрести так усердно, что гул пошёл по подземелью. И делал с такой охотой, будто приготовил фразу. – А ты знаешь, мы в чём-то похожи. Почешешь вот, и в голове проясняется: сразу понимаешь, где тебя не ждут.

Йети долго суммировал знакомые звуки, приводил к какой-то известной ему формуле. Из него, как знать, мог бы получиться писатель-фантаст. Их много во все времена, да только думают, что это они сами что-то придумывают. На самом деле – опираются на мысли и образы, которыми их побаловало Пространство.