Найти «Сатану»

— Я вам больше не нужен? — спросил Полибин. Держался он несколько скованно, очевидно, понимал: если что случится, привлекать его к ответственности будут именно эти люди.

— Большое спасибо, — так же безэмоционально кивнул «бульдог». — Можете быть свободным.

Полибин вышел и тихо закрыл за собой дверь. Балаганский ему позавидовал: он бы тоже хотел «быть свободным» и уйти отсюда. Часы действительно стучали громче, а может, это стучит кровь в висках… Он никак не мог сосредоточиться — слишком много информации, касающейся его лично, свалилось за короткое время: нашедший его покойный отец, обнаруженная готовая к старту «Сатана», утечка совсекретной информации, агент «Лиса» в личине его любимой Инессы, и вот допрос…

— Я начальник отдела по защите государственной тайны Главного Военно-следственного Управления Трегубов Игорь Ильич, — представился «бульдог», гипнотизируя его пронизывающим взглядом.

— Начальник военно-следственного Управления по РВСН Петин Сергей Геннадьевич, — в тон начальнику, строго официально произнес второй следователь, как будто впервые встретился с главкомом рода войск, который он обслуживал. Как будто они не напились до чертиков после осмотра места взрыва «РС-24», где валялись куски человеческих тел и невыносимо пахло горелым мясом. Как будто вместе не проклинали эксплуатационников, когда из-за нарушений техники безопасности десять солдат отравились парами гептила…

«Все это продуманная тактика, — понял Георгий. — Они дают подследственному осознать свое положение. И форму специально надели, чтобы показать, что не только я генерал»…

— Вы будете допрошены, пока в качестве свидетеля, — сказал Трегубов. — Следствие предупреждает вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и отказ от дачи показаний. Распишитесь!

Сидящий напротив Петин ловко развернул к нему бланк и положил рядом авторучку. Главком расписался.

— Прошу вас отключить телефон, — то ли попросил, то ли приказал Трегубов.

Балаганский помедлил, но потом решил, что это все-таки просьба, и выполнил ее. Тем более что звание и должность «бульдога» позволяли ему отдавать и приказы.

— Допрос будет проводиться с использованием звукозаписи, — поставил его в известность генерал-лейтенант, а Петин включил диктофон.

— Папку, касающуюся операции «Подснежник», действительно принесли к вам домой?

— Да.

— Расскажите подробно: чем была обусловлена необходимость доставки домой документов особой важности, кто принял такое решение, кто доставил, кто ещё мог видеть эти документы.

— Решение принял я, но в тот момент не было известно о степени секретности документов. Речь шла о содержимом спецчемодана, обнаруженного в потерпевшем катастрофу самолете. Папку принёс капитан Ерманов по моей команде. Я тогда был болен, а дело не требовало отлагательства…

— Вы на тот момент уже знали, что дело не требует отлагательства? — ухватился за последние слова Трегубов. Хватка у него действительно была бульдожья.

— Не совсем так, — замялся Балаганский. — Просто дело касалось моего отца — командира того самолёта подполковника Балаганского Петра Семёновича. И мне было интересно все, что связано с его гибелью.

— То есть вы действовали, исходя из личных побуждений?

— Можно сказать и так, — вздохнул главком. — Хотя в этой истории очень трудно определить — где кончается личное и начинается служебное…

— Когда вы узнали, что в чемоданчике находятся документы высшей степени секретности?

— На папке было рукописно обозначено: «Особой важности», да и на каждом документе тоже. Но прошло тридцать лет, а обычно через двадцать пять даже такой гриф снимается. Тем более СССР распался, коренным образом изменилась военно-политическая обстановка. Я не думал, что секреты уже несуществующей страны окажутся столь… — Балаганский на секунду задумался, подбирая слово, — …окажутся столь актуальными.

— Как долго папка находилась у вас дома?

— До утра следующего дня. Я лично привёз её в штаб.

Петин сделал какую-то запись в блокноте.

— Продолжайте, — сказал Трегубов.

— Да, собственно, и всё, — пожал плечами Балаганский.

— Вы не ответили на вопрос: кто, кроме вас, мог видеть документы до того момента, когда они попали в штаб.

— Никто.

— А капитан Ерманов?

— Исключено! Папка была опечатана, и я лично сорвал печать.

— А жена могла ознакомиться с документами?

— Тоже исключено! После прочтения я спрятал папку в домашний сейф, а утром отвез на службу…

Балаганский осекся, вспомнив, что не сразу спрятал дело «Подснежник»! Ослабленный болезнью и алкоголем, он уснул, и папка выпала из рук. Проснувшись через два-три часа, он обнаружил ее на полу, возле дивана, и уже тогда спрятал в сейф. Он почувствовал, что кровь прилила к лицу, и понял, что краснеет.

— Я вижу, что вы что-то вспомнили! — «Бульдог» впился в него пронизывающим взглядом.

— Нет, ничего…

— Почему же вы так разволновались?

— Да потому, что это бред какой-то! — не выдержав, повысил голос Балаганский. — Вы что, реально верите, что моя жена, кем бы там она ни была тридцать лет назад, могла сейчас передать секретную информацию террористам?!