Найти то - не знаю что

Когда я спрятала его и вышла в коридор, мне показалось, что чья-то фигура проскользнула из четвертого в третье купе, но я заметила это боковым зрением, причем мельком, так что совершенно не была в этом уверена. С таким же успехом это могла быть просто тень от фонаря за окном.

Да и кто мог там быть? Может быть, Санек вернулся и теперь ищет пропавшего соседа?

Я прошла мимо третьего купе, в котором мирно дремал на полке сосед Бориса Алексеевича, и осторожно заглянула в четвертое. Там никого не было и ничто не изменилось за эти несколько минут.

«Наверное, показалось», — подумала я и направилась к тамбуру, чтобы посмотреть, что там происходит.

Я застала обоих мужчин мирно покуривающими и ничто не напоминало о той буре страстей, что кипели здесь еще три минуты назад.

— Ну, всего хорошего, — бросил Анатолию Борис Алексеевич и покинул тамбур.

Анатолий затушил окурок и тоже, не глядя на меня, прошел за ним в открытую дверь. Мне ничего не оставалось, как последовать за ними. И только теперь я почувствовала весь идиотизм своего положения. Казалось, что меня использовали и даже не удосужились объяснить, каким образом. Все во мне кипело, и я готова была растерзать и того и другого, поскольку ни один не посчитал нужным хотя бы объяснить мне, что между ними произошло.

— Можно вас на минуточку? — с затаенной яростью спросила я Бориса Алексеевича, который уже успел улечься на свою полку.

— Сейчас я выйду, — как ни в чем не бывало ответил он.

— Как изволите вас понимать? — набросилась я на него, лишь только он оказался рядом со мной.

— Можно вас попросить говорить на полтона ниже?

— Нет.

— В таком случае, может быть, лучше пройдем в тамбур, а то, я боюсь, мы переполошим всех пассажиров.

— Что вы говорите?! — задохнулась я от его наглости. — А десять минут назад вас почему-то это не заботило! Какое право вы имеете вмешиваться в мою жизнь, следить за мной, контролировать, с кем я разговариваю или встречаюсь?

— Мне просто показалось, что вас могут обидеть, — с улыбкой ответил он.

— Правда? Вот оно что! Как это благородно с вашей стороны! Так вот, я вам совершенно официально заявляю, что если вы позволите себе еще что-нибудь подобное, то…

— То что? — почти ласково и даже предупредительно перебил меня этот негодяй.

— То у вас будут крупные неприятности, — сказала я первое, что пришло мне в голову.

А что я еще могла пообещать? Что пристрелю его, как последнюю собаку? Что вызову милицию? Пожалуюсь проводнице? В том-то все и дело, что формально мне не к чему было придраться. И даже Анатолий, судя по всему, уже не имел к нему никаких претензий.

Он стоял напротив меня, смотрел мне прямо в глаза, и я хотела его убить! Да, да, именно убить, потому что ничего другого он не позволял с собой сделать.

Он был слишком сильным и хитрым, и мне никак не удавалось заставить его жить по моему сценарию. Борис Алексеевич, как та самая кошка, которая гуляла сама по себе, не желал подчиняться никаким правилам и жил по законам, одному ему известным. Он одержал надо мной моральную победу, потому что я рвала и метала, а он был снова совершенно спокоен и ровно доброжелателен.

— Вы не хотите, чтобы я вмешивался в вашу жизнь? — удивился он. — Так надо было раньше об этом сказать. Еще позавчера, когда я сделал то же самое, вам это понравилось, насколько я понимаю. Что изменилось с тех пор?

И по своей иезуитской логике он был прав. Но я не желала так легко признаваться в собственном поражении.

— А вы не заметили, что я пыталась остановить вас?

— Вы в этот момент были слишком взволнованны, — мягко ответил он. — Впрочем, так же, как и сейчас. Юлия Сергеевна, чего вы от меня хотите?

— Я хочу, чтобы больше никогда в жизни вы даже не подходили ко мне, не разговаривали со мной и забыли бы мои имя и отчество! И что бы ни происходило со мной и с кем бы я ни общалась — вас это больше не касается! Понятно?

— Понятно, — пожал он плечами. — Вот теперь мне все понятно. Разве я похож на насильника? Значит, если я вас правильно понял, то вы отказываетесь идти со мной в ресторан?

Это уже было чересчур. Я ничего не ответила ему, боясь что или ударю его, или расплачусь, как девчонка. Мне казалось, что я на такое уже не способна, но слезы были уже где-то рядышком, и достаточно еще одного его слова, чтобы они хлынули градом.

Я предпочла развернуться и удалиться в свое купе.

* * *

Какое счастье, что Стеллы не было в это время в купе, а то ей досталось бы на орехи! Но даже не в этом дело. Мне необходимо было побыть в одиночестве и еще раз самым тщательным образом проанализировать ситуацию.

И начала я намеренно не с Бориса Алексеевича, поскольку еще не освободилась от чисто эмоциональной оценки событий и она бы помешала сейчас трезвому анализу.

Поэтому я вернулась к разговору с Толяном, в котором, безусловно, содержалась нужная мне информация.

Прежде всего она заключалась в том, что у Санька были с собой какие-то важные «документы».

«Скорее всего это какие-то секретные документы», — сказал мне в Шабалове Гром, хотя и не был в этом уверен.