Наизнанку

Яна ходила у дверей кабинета почти час, даже несколько раз бралась за ручку, но потом отпускала и уходила. Мне стало интересно, сколько времени ей потребуется, чтобы наконец, войти. 51 минута… не мало.

— Прости меня!

— За что простить?

— Когда я нервничаю, веду себя странно…

— Это мягко сказано! — я крутанулся на кресле, повернувшись лицом к приоткрытым дверям. Яна стояла, прислонившись к косяку и теребила длинные светлые волосы.

— Почему ты всегда меня перебиваешь? Я пришла, чтобы извиниться за испорченные джинсы, рубашки, разбитую кружку!

— Кружку ты склеила, а остальное — бездушные тряпки!

— Почему ты не разрешаешь позвонить мужу?

Яна села на самый край кожаного дивана, так, словно готова была сбежать в любую минуту. Полуденные лучи солнца заглядывали сквозь деревянные жалюзи на окнах, раскрашивая кабинет в причудливую полоску. Она чуть нагнулась, пряча глаза от слепящего света. Я допил остывший кофе одним глотком.

— А можно встречный вопрос?

— Да…

— А почему ты до сих пор не позвонила? Домашний телефон я не отключал. Руки не связаны, в комнате не заперта, — я закурил, выпуская тонкую змейку дыма в потолок.

— Потому что ты сказал, что нельзя!

— Это все?

— Я знаю… Я все знаю! — вдруг зашептала Яна. Она стала выкручивать свои пальцы, теребя тонкое обручальное кольцо, которое носила на среднем пальце.

— Не понимаю, о чем ты.

— Ты все знаешь. Такие, как ты, не могут не знать. Наверное, я еще не повзрослела, — Яна встала и, подойдя, аккуратно забрала сигарету из моей руки. — Я до сих пор верю в чудеса, любовь и верность…

Я молчал, наблюдая за мягкими движениями девушки. Она подошла к окну, и медленно поднесла сигарету к губам. Слегка коснулась фильтра, сделала быструю затяжку и выдохнула. Конечно! А я всю голову сломал, почему она срывает свое негодование на мне.

— Это единственная, по-настоящему вредная привычка.

— Курение?

— Доверчивость! Когда растёшь среди себе подобных, стараешься при любой возможности поговорить с теми, кто далек от привычного мира! Лариса. Мы познакомились в школе. Она была из неблагополучной семьи. Мы стали дружить, она почти жила у меня. Я делила с ней дом, еду, гардероб…. Но никогда не думала, что придётся делить и мужа! А она тоже замужем. И между прочим, Кирилл с ее мужем лучшие друзья. Как это возможно?

— Тогда почему ты с ним, ведь все знаешь! За, что? Чем они заслужили твоё доверие? Или дружбу? — слова вырвались, а я не хотел ничего говорить. Одно дело догадываться, а другое — когда твои мысли становятся фактом. Яна закусила нижнюю губу и сосредоточила взгляд на тлеющей сигарете. Пепел падал в пепельницу, а она крутила ее, наблюдая за тем, как сигарета тает в ее руках.

— А разве любят за что-то? — она выбросила сигарету так быстро и перевела на меня взгляд, сложив руки на груди.

— О! Я не специалист в делах душевных. Не верю я ни людям, ни словам, ни клятвам! — я подкатился к столу, чтобы ближе рассмотреть ее лицо. — Никому не верю! Это все сказка, выдуманная слабаками! Можно жить и без привязанности, и без дружбы! Все это слабость! И мне это не интересно! Иногда близкий, за которого ты готов получить пулю, становится твоим палачом. А я не хочу быть тем, кто будет всматриваться в его глаза и надеяться, что это розыгрыш! Запомни, чем ближе человек, тем больнее он предает!

— Циник, — прошептала Яна.

— Факт.

— Любят вопреки, — Она нагнулась, приблизившись настолько близко, что я почувствовал аромат яблок, из которых она готовила пирог. — Нельзя любить за внешность, за характер, за голос. Нельзя любить в благодарность, по приказу, по необходимости! Нельзя! Любишь вопреки принципам, времени, обстоятельствам! Вопреки здравому смыслу! Отдаешь себя всего! Без остатка, без жалости! Только в силу того, что чувствуешь необъяснимую тягу к человеку! Просто тянет, как магнитом! И все!

— П-ф… как просто. Спасибо, деточка, что объяснила всё. Тогда скажи мне, вот ты… вопреки…

— Не люблю, — выпалила Янка, резко выдохнув весь воздух из легких, словно было тяжело.

— Тогда в чем причина?

— Я хотела не замечать, вдруг всё это окажется шуткой! — она сильно зажмурила глаза, отчего веки покрылись множеством глубоких морщинок.

— Однозначно не любишь, — я еле сдержал улыбку, которая непонятно отчего хотела растянуться на моем лице.

— Почему?

— Потому что не вопреки! Потому что не готова принять измену, потому что больно. Потому что надеешься, что ошиблась. Тут два варианта. Либо не любишь, либо твоя теория «вопреки» — бред!

— Хм…

— Ты только что проиграла своим же картам!

— Ты опасный игрок.

— Я просто честный игрок. Ваша тяга к самоуничтожению, путем влюбленности, мне дика.

— А как же семья?

— Семья должна быть.

— А как же… — Яна опустила глаза и снова закусила губу.

— Разве нужна привязанность, чтобы создать семью?

— Уже не знаю… но любовь нужна просто… не для семьи. Просто, чтобы была!

— Нет. Семью можно выстроить на симпатии, желании.

— Как все просто у тебя.

— Проще не бывает!

— Я говорила, что ты циник?

— Я говорил, что это факт?

— Можно я поговорю с отцом? Или ты и его подозреваешь?

— С чего ты взяла, что я кого-то подозреваю?