НАКАНУНЕ. 23 АВГУСТА 1939 г.

Это могло случиться лишь в одном случае. Если проклятые европейские демократии провалили бы саму идею коллективной безопасности (что они в итоге и сделали) и тем самым подставили бы СССР под угрозу этих самых «германских, чисто империалистических, то есть территориальных, стремлений». Что, в общем-то, и произошло. Ибо, отказав СССР в коллективной безопасности, но вынудив Советский Союз через «не могу» и скрепя сердце пойти на подписание с Германией договора о ненападении, европейские демократии добились главного — Третий рейх вошел в непосредственное территориальное соприкосновение с СССР. Проще говоря, был создан реальный потенциал реализации тех самых «германских, чисто империалистических, то есть территориальных стремлений». Дело было только во времени. Трудно сказать, понимал ли Раковский все это или нет, и если понимал, то почему не показал негативные последствия. Впрочем, он и сидя на Лубянке, ощущал себя эмиссаром от «Них».

«Р. — Логика и натуральность моего плана — это только видимость. Натуральным и логичным было бы то, что Гитлер и Сталин нанесли друг другу поражение. Это было бы для демократий простым и легким делом, в том случае, если им нужно было бы, чтобы Гитлеру позволили, обратите внимание — «позволили», напасть на Сталина. Если русские просторы и отчаяние Сталина со своими людьми перед гитлеровским топором или перед местью его жертв не будут достаточны для того, чтобы добиться военного истощения Германии, то не будет никаких препятствий к тому, чтобы демократии, видя, что Сталин теряет силы, стали бы помогать ему мудро и методически, продолжая подавать эту помощь вплоть до полного истощения обеих армий».

Комментарий. Это действительно точное предвидение. Как известно, в начале войны из-за океана раздалось глубокомысленное изречение — если мы увидим, что побеждают немцы, мы будем помогать русским. Если же увидим, что побеждают русские, то мы будем помогать немцам. И пусть они убивают друг друга как можно больше.

«Р. — Это в действительности было бы легко, естественно и логично, если бы те мотивы и цели, каковые ставят перед собой демократии и которые большинство их приверженцев считают настоящими, были бы реальностью, а не тем, чем они являются: предлогами. Существует одна цель: не Москва будет навязывать свою волю демократиям, а Нью-Йорк, не «Коминтерн», а «Капинтерн» на Уолл-стрит. Кто, как не он, был способен навязать Европе такое явное и абсолютное противоречие?.. Какая сила может вести ее к полному самоубийству?.. Только одна сила способна сделать это: деньги. Деньги — это власть и единственная власть».

Комментарий. А теперь, уважаемые читатели, вспомните все комментарии к показаниям Раковского, особенно предпоследнее. Вспомнили? Теперь вам должно быть абсолютно понятно, как в натуре была спровоцирована Вторая мировая война, а затем и нападение Германии на СССР.

«Р. — Реальная угроза СССР существует. Это факт и факт, который обязывает. "Они" уже имеют превосходство над Сталиным — превосходство, которое нельзя отрицать. Сталину предоставляется только одна альтернатива, право выбора, а не полная свобода. Нападение Гитлера произойдет само собой; "Им" ничего не нужно делать, чтобы оно произошло, а только всего лишь предоставить ему возможности действовать. Это основная и определяющая реальность, забытая вами... Я уточняю еще один раз, но вкратце; или на Сталина будет сделано нападение, или будет реализован начерченный план, по которому капиталистические европейские государства уничтожат друг друга. Если Сталин захочет выжить, то он будет вынужден реализовать план, предложенный и ратифицированный "Ими"»!

Комментарий. Не предложенный, а насильно навязанный план.

«Г. — А если он откажется?

Р. — Это невозможно. Экспансия и вооружение Германии будут продолжаться. Когда Сталин увидит перед собой эту гигантскую угрозу, то что он станет делать?.. Это будет продиктовано ему своим собственным инстинктом самосохранения».

Комментарий. Надеюсь, теперь понятно, что по приказу из-за океана делали западноевропейские демократии, увиливая от сотрудничества с СССР в вопросе о коллективной безопасности и взаимопомощи для отпора гитлеровской агрессии. СССР попросту загоняли в ситуацию, из которой мог быть безальтернативно только один выход, продиктованный инстинктом самосохранения — через «не могу» и скрепя сердце пойти на подписание с Германией договора о ненападении, прекрасно заранее понимая, что это всего лишь временная мера.