Нам было отпущено лето... (СИ)

Выругался громко. Не стесняясь. Стал пытаться ее размотать. С трудом получилось, включил ночник на прикроватной тумбочке. Тело было в красных припухших волдырях, слегка отекшее от солнечного ожога и нестерпимо горячим. Мне казалось, что мои холодные от волнения ладони обжигаются от соприкосновения с ее телом. Выругался еще раз, позвонил администратору.

— Вызывай скорую, объясни, как пройти в номер. И быстрее, — скомандовал я.

Лишних вопросов сотрудница не задавала. И я смог быстро сконцентрироваться на Марине. При всех моих потугах я никак не мог ее привести в сознание. Страх за ее жизнь был невероятный.

— Егор! — прохрипела как старая несмазанная дверь очнувшаяся девушка, — Ты, что тут делаешь?

— Спасаю тебя в очередной раз. Как ты до своих лет дожила непонятно. За три дня я тебя третий раз реанимирую.

— Не утрируй! — слабым, но вредным голосом парировала Марина.

От этого стала немного спокойнее. Значит не все потеряно. Сознание не мутное. Только голоса нет. И температура.

— Это ты меня к пчелам привез и шипом ткнул. А ваш лес, это вообще ужас! Кто такие леса делает? Там черт ногу сломит и комаров сколько? Ужас, — протестовала она, — И что это за гостиница, что номер как проходной двор.

Рассмеялся.

— Лес у нас чудесный. Туда туры организуют. Туристы валом ходят. И отель прекрасный. Не даем умереть непутевым постояльцам. Еще не хватало вскрывать номер по причине того, что завоняло. Намного лучше заранее, пока есть, кому помогать.

— Господи, второй вызов за два дня, и все к вам в гостиницу! — недовольно бубнила женщина средних лет, неся с собой большой пластиковый чемодан.

— Сам в шоке, и все в один и тот же номер, — поддержал гостей в их негодовании.

— Так, кому плохо? Вам? — обратилась она ко мне в полумраке номера.

— Нет, мне не хорошо, но это пройдет через два месяца, даже уже чуть раньше. А вот если вы ей не поможете, — указал на кровать, где в позе эмбриона лежала Марина, — то это раньше может случиться слишком скоро.

— Следить за совей женщиной надо! Вы где с ней были? — ахнула она, подойдя чуть ближе.

— В лесу, — тихо шепнул медбрат, в котором я узнал вчерашнего работника бригады скорой помощи.

— Вы вторую смену? — спросил участливо.

— Вы, смотрю тоже! — мотнул он головой на кровать Марины.

Согласно кивнул головой и мы оба замолчали.

— Вы голышом по лесу бегали? — продолжала сыпать догадками врач.

— Не знаю, с этим она справилась без меня. А вот температура и больное горло, думаю, требуют вмешательств.

Женщина расстегнула чемоданчик, надела перчатки, присела на кровать и дотронулась до Марины, чтобы та выпрямилась для удобства осмотра. Как только ее рука коснулась тела, женщина ахнула и подскочила.

— Господи, Исусе! Эдик, она сейчас сгорит! — произнесла эмоционально она.

— Укол? — нехотя отозвался медбрат, — Может быть таблетки?

— Поздно таблетки, они и не усвоятся в таком пекле. Набирай шприц. И коли, потом осмотрим.

— Не-е-ет, — услышали мы истеричное верещания со стороны кровати.

Мы с врачом повернулись в сторону кровати. Марина сидела с поджатыми к подбородку коленками и обнимала ноги руками.

— Я думала она еле жива, а тут такая прыть, — покачала головой женщина в медицинских перчатках, — Эдик, быстрее, а то не уедем до утра.

— Я не позволю вам вкалывать в меня что-то! — прохрипела Марина.

— Марин, давай не будем показывать характер, тут не до этого, — попытался образумить женщину.

— Если так, то собирайся, Эдик поехали в больницу, выносите ее к машине, — скомандовала врач.

— Я не поеду в больницу, — еще истеричнее запищала сиплым голосом больная.

— А что вы предлагаете? Ждать когда кровь свернется? И констатировать смерть? — поставила руки в боки работница скорой помощи, — Эдик, где ты там! — гаркнула она на коллегу.

Перед нами со шприцом в руках появился медбрат, он спустил воздух из шприца с небольшой струйкой лекарства. В этот момент Марина заверещала и потеряла сознание.

— Прекрасно! — саркастично произнесла врач, — взрослая баба, а такие закидоны.

Я не знаю почему, но мне было неприятно от того, что так говорили о Марине. И вообще, хотелось ее защитить, поддержать, и помочь. Я скинул ботинки и залез на кровать, поднял девушку, сел с ней на край постели, положил ее животом на свои коленки и оголил ягодицу. Эдик не сразу понял, что надо делать, внимательно разглядывая упругую булочку. От этого взгляда, рука сама потянулась прикрыть ее.

— Чего стоим? — раздался недовольный голос врача, — мы еще долго будем тут стоять?

Медбрат наклонился, протер кожу спиртом, вколол укол и накрыл прокол ваткой.

— На, потряси, чтобы разошлось! — указал взглядом на свою руку, которая прижимала ватку и потряхивала ягодицу.

Взял у него тампон и стал совершать те же движения. Потом прижал его плотнее и натянул пижамные шорты поверх ватки. Перевернул Марину и уложил аккуратно на кровать. Врач подошла ближе, осмотрела ее. Послушала, проверила уровень насыщения кислородом, пульс, давление, что-то про себя сообразила. Потом выдала рекомендации, выписала препараты, мази.