Нам было отпущено лето... (СИ)

— Если за два дня легче не станет, то просто отвезите ее в больницу. Там пусть отдыхает. Раз не может в номере отеля по-человечески отдохнуть, — цыкнула женщина, собрала свой чемоданчик, бросила перчатки в мусорную корзину и вышла из номера. За ней плелся Эдик.

Я еще раз осмотрел номер, Марину, которая уже просто спала из-за препарата входящий в состав укола. И понял, что на ночь ее оставлять нельзя. Кто-то должен присмотреть за ней, вдруг укол плохо подействует. Или надо будет срочно вести в больницу. Оглядел номер, что всегда мне казался компактным для люкса. А теперь был непозволительно просторный для того, чтобы лечь на диван. Он находился у противоположной стены, до которой было очень далеко, на мой взгляд. Взял подушку и теплое одеяло и даже не раздеваясь лег на пол рядом с кроватью. Долго вертелся из-за неудобства, ненужных мыслей, беспокойства, но все-таки заснул. Но спать пришлось недолго. Очень скоро Марина стала стонать, кричать мое имя, метаться по кровати. Первым делом проверил температуру, потрогав лоб. Он был потный, и достаточно прохладный. Это дало мне понять, что причиной ее поведения был не жар. И от понимания этого стало легче. Но на все мои шепоты, уговоры и поглаживания, она никак не успокаивалась. Лег рядом с ней, прижимая к себе. Она немного еще повозилась в моих руках, но быстро успокоилась, сладко продолжив спать. Уснул и я. И так хорошо спал, крепко и спокойно, что проснулся уже сильно позже привычного времени пробуждения. Пробежка, таким образом, отменилась. Аккуратно выбрался из кровати. Взял лист назначения. И вышел из номера. Сразу сходил в аптеку, все закупил, и отдал на ресепшен вместе с ключ-картой. Администратор послала горничную, чтобы та немного прибралась и отнесла лекарства. А сам пошел домой. Надо было принять душ и приниматься за работу. Это Марина на отдыхе, а я-то на работе.

Но все время, что я старался себя заставить заняться делами, у меня из головы никак не выходило состояние Марины. Я не хотел слухов от коллектива, да и не имел никаких прав и обязанностей перед девушкой, чтобы опекать ее или заботится о ней больше, чем о любой другой постоялице или постояльце отеля. Поэтому гнал мысли, гнал порывы, которые никак не прогонялись. Весь рабочий день был скомканным. Все раздражало. Срывался на сотрудниках, которые допускали какие-либо оплошности. Обычно я не сильно строг. Но в этот день спускал три шкуры даже за мелочи. Из-за этого и вокруг напряжение нарастало вместе с моим внутренним.

Проходя по территории отеля, услышал разговор недавно заехавших в отель девиц.

— Говорят, что она его родственница, вот и опекает, — произнесла одна девушка.

— Нет, это просто она выбрала беспроигрышный вариант его склеить! — возмущалась вторая.

— А что, если и так, она красивая, — мечтательно отреагировала одна из них.

— Что? — взорвалась вторая, — Она старая, как кляча Буденового.

Я готов был расхохотаться, но вместо этого прибавил шаг и скрылся за поворотом тропинки. В голове зачел интерес: «Знает ли эта молодая острячка, кто такой Буденый, или просто фразу где-то услышала и взяла в свой лексикон?». Но в то же время слухи, что уже очень хорошо стали расползаться по гостинице, меня не радовали. А наоборот злили.

Глава 9

Марина

Проснулась от хлопка двери. Все тело ломило. Было так плохо, что не передать словами. Болели ожоги, чесались укусы, горло горело огнем. Веки были тяжелые. Мысли спутанные, как и волосы. Провела рукой по прядям.

— Если мне еще хоть раз придет в голову отдыхать, пусть меня поразит понос, — проговорила я в потолок.

— Вам еще поноса не хватает. И так Егор Рудольфович не знает что с вами делать. Вон вторую ночь у вашей постели дежурит. Весь отель жужжит слухами и догадками. Знаете, сколько сотрудниц на вас зуб точит, постоялицы завидуют. Что отель, полгорода встрепенулось. Наш Егорка — мечта всех кому от восемнадцати и до сорока лет и, вдруг, какая-то швабра из Москвы.

— Это кто это швабра? — приподнялась на локтях, чтобы рассмотреть бестактную посетительницу, — Это почему это я швабра?

— Ну, а кто? Вы себя в зеркало видели? И таскает он вас без конца на руках, — развела руками пожилая, но довольно бодрая женщина, — Вот, — протянула одну руку ко мне на встречу, в которой был бумажный пакет, — Вам велел передать. Всю ночь у вас провел, — показала женщина на брошенное на пол одеяло, — А теперь весь день работать будет. Это вы отдыхаете и впечатлений ищите. Мы — жители, пашем от зари до зари. Ни сна, ни отдыха.

— Я не просила со мной нянчиться, — обиделась на весь мир: на Егора, на горничную, на сплетниц отеля, городских охотниц за сердцем Егора.

— Нелюдимая, вредная, еще и не благодарная. И правда, что только Егор в тебе нашел! Он знаешь какой? — с придыханием произнесла женщина.

— Ловелас и балагур? — хмуро отозвалась в подушку, в которую уткнулась лицом.

— Хм, а какой свободный, красивый, щедрый, веселый и харизматичный мужик не бабник? — лукаво ответила женщина, собирая одеяла с пола.