Нам было по девятнадцать

Солдаты из тех, что толпились у танка, закричали на девушек, замахали на них руками, требуя, чтобы он убирались с этой улицы. Валя и Леля свернули в сторону и побежали по улице Никитина. На их пути часто встречались заслоны. На них кричали. Угрожали орудием, прогоняли дальше от своих позиций. А они все бежали. В грохоте боя, под постоянной угрозой смерти они продолжали бежать. И не знали уже путем эти две девушки, куда же они бегут? Нигде не видно было местных жителей, все дома горожан закрыты наглухо. Так в окружении вражеских солдат девушки пробирались разными закоулками на улицу Салтыкова-Щедрина. А там они оказались в самой гуще боя.

Глава 4

Вся улица в огне. Людей не видно. Стреляют из каждого дома. Воздух пронизан дымом и гарью. Рассветало. Улицами к своим домам девушки не пробрались. Пытались двигаться напрямик, перелезая через заборы. Таким образом, они успешно пересекли несколько дворов и огородов. Но дальше так передвигаться им не пришлось: от казарм, что внизу, их обстреляли из автоматов.

Прячась за стены домов, за тесовые заборы, быстрее ветра бежали девушки, падали, поднимались и вновь бежали. И вот, наконец, они выскочили на Окский переулок, затем на свою улицу Свердлова! А на этой, родной их улице еще больше огня. На Свердлова, у своих домов девушки расстались.

Валя еще издали увидела шестьдесят четвертый дом. И в голове мелькнула тревожная мысль: «А может и здесь, как повсюду в городе, все двери на запоре? Стучать нет времени: остановишься – пуля вмиг найдет». Но, калитка ее дома оказалась открытой. Валя вбежала во двор. А там, из под навеса, служившего укрытием, навстречу ей вышли богатыри в маскхалатах с автоматами. Они преградили путь девушке к двери ее дома. Один из них окликнул строго, спросил:

– Стой! Кто такая?

Валя ничего не отвечала. Ее сознание было парализовано всем пережитым и этой бесконечно длинной огненной дорогой от вокзала к родному дому. До сознания девушки не сразу дошла та самая желанная истина, о которой она так много думала все дни и часы вражеской оккупации – перед нею стояли красноармейцы! Валя резким движением отстранила одного, другого, вбежала в дом и услышала родные, восторженные голоса, слова удивления:

– Валя!

– Валя вернулась!

Домашние уже не ждали Валю потому, что знали, что она где-то далеко на железнодорожной станции, а здесь, у реки, в районе лесозавода за каждый метр земли люди бьются насмерть.

Не смолкая бушует сражение. И, как всегда, на войне, люди видят много смертей. Погибают, как красноармейцы, так и мирные жители.

После пережитого кошмара на пути домой, Валя увидела своих солдат, домашних. И все в сборе. Это подействовало на нее магически. Она, уже знавшая цену секундам, быстро выскочила во двор и спросила первого красногвардейца:

– Где командир?

От группы воинов отделился высокий, стройный человек со смуглым, обветренным и волевым лицом.

– Я командир эскадрона Коляда.

– Товарищ, командир, я от самого вокзала бежала домой по улицам и переулкам нашего города. Я видела, где собралось много немцев, где у них пушки, танки, – торопясь высказать все, что видела, говорила Валя.

– Пойдем в дом, нарисуешь, – сказал Коляда.

Вошли в дом, и Валя нарисовала на листе бумаги все как видела, командир перенес на карту. И строго произнес:

– Сам проверю. Как бы все эти сведения не были ложными.

Валя очень обиделась на такие слова, заплакала:

«Их ждали, так ждали, а они не верят».

Глава 5

Ранним морозным утром в Валин дом пришел командир Коляда и подтвердил, что все сведения, переданные вчера Валей, проверены, все верные.

– Благодарю вас, девушка, – сказал он не строго по военному, а просто, душевно. Валя просияла:

– Возьмите меня с собой в разведку. Возьмите! Я знаю каждый дом, все закоулочки, проведу незаметно, куда хотите.

В полуподвальной Валиной комнате, как более безопасной, собрались все жители дома – человек двадцать. Спали только дети, а взрослые слушали грохот боя, который не прекращался ни днем, ни ночью. Дремали сидя на узлах. Все были одеты, в полном сборе, готовые в любую минуту покинуть дом, чтобы перебраться в другое укрытие. Никто из них не задумывался над тем «куда?», потому что это безразлично: куда угодно, только бы укрыться от этого страшного гнева разбушевавшейся смерти.

В дом принесли тяжелораненых бойцов – в живот, в голову. Все женщины перевязывали раненых. Перевязывали – кто, как сообразит, потому, что медиков среди них не было. «Чем перевязывать?»– все чаще раздавался вопрос в полуподвале. Любая материя – простыня, нательное белье – все, что, по мнению, женщин, подходило под бинты, было уже использовано. И когда чистого белья не осталось, в ход пошло разное тряпье.

В доме топится печь. Женщины ставят ведра и таз со снегом поближе к огню. Снег тает, воду переливают в котлы, стараясь вскипятить ее. Пробуют и самовар использовать с этой целью, раненные требуют воды, воды, воды.… Доводить воду до кипения некогда.