Нам нельзя

Я бесцеремонно вторгся в ее личное пространство, носом шумно воздух возле нее понюхал. Близко, но не касаясь. Как животное, которое самку готовую к спариванию выбирает. Колючка пахла негой, ванилью и желанием. Грудь под светлой рубашкой бурно вздымалась, пара пуговичек расстегнута, и я залип на два крепких полушария в белом кружеве. Раздеть ее хочу. Прямо здесь взять. На стол посадить, и чтобы ногами меня обхватила, не оторвать. Чтобы терлась об меня, подмахивала в такт и стонала от наслаждения.

– Перестань, – прошептала, губы призывно облизнув, и я не выдержал: длинные волосы на кулак намотал, солнце поймал в рыжих локонах, потянул, чтобы длинную шею увидеть: венку голубую облизнуть и пульс бешеный зубами поймать. В аудиторию могли войти в любую минуту, и то, что я делал не этично как ни крути, но остановиться сам не в силах.

Кайла ладонями в плечи уперлась: то ли держалась, то ли отталкивала. Я накрыл правую своей ладонью и сжал, затем вниз повел, к паху прижал, болезненно потершись о хрупкую ладошку с тонкими пальцами. Адский стояк у меня. Нужда безумная. В ней, сводной проблеме моей! Хочу тепло ее почувствовать на члене своем. Я ослабил ремень и расстегнул болты на брюках. Мной демон порока управлял, а мой рыжий ангел только смотрел, глаза ошеломленно распахнув: не сопротивлялась, но и не спешила броситься навстречу моему желанию. Я крепче сжал ее руку и поднырнул под резинку боксеров, а сам взгляд золотистый не отпускал: пусть видит и чувствует, как заводит меня.

– Кайла… – простонал глухо, когда теплые пальцы ствол обхватили. Толкнулся ей в руку, прижался плотно. Давай, девочка моя… Прошу, сделай это для меня. И она несмело провела по члену вверх-вниз, головку пальчиком поглаживая. Если бы языком, то кончил бы незамедлительно. У меня все тело остротой простреливало.

Я снова в волосах рыжих заблудился, языком по шее провел и прикусил мочку, прежде чем шепнуть:

– Хочу тебя… пиздец как хочу… – и руку ей между ног запустил. Бля… Почему же не юбка! Мне туда нужно, влажные складочки протаранить и в узкую щелочку нырнуть. Горячую, тугую, влажную. – Скажи, что хочешь меня… – шептал ей в губы, с жадностью прикусывая нижнюю. Съем сейчас Колючку. Из джинсов этих проклятых вырву и на столе оттрахаю, чтобы, блядь, весь университет слышал ее стоны.

– Эрик… – сдавленно выдохнула и выгнулась так, чтобы промежностью к моему члену прижаться. Она продолжала мне дрочить и тереться кошкой блудливой. Да, знала, что хорошо ей будет. Кончала уже от моего члена.

Так, мне нужно либо загнуть ее прямо здесь, либо ведро ледяной воды…

– Хорошо дрочишь, – я жестче толкаться в ее ладонь начал. – Кому еще так делала, девочка-целочка?

Кайла коротко ахнула и, ошалело глаза округлила, потом оттолкнула меня с силой.

– Сволочь! – и замахнулась. Так, это начинает надоедать. Я схватил ее и, ловко повернув, прижался стояком к аппетитной заднице.

– Еще раз попытаешься меня ударить, – я уже в нее вбивался. Через одежду: свою и ее. – И получишь по жопе, поняла?

– Пусти, мерзавец! – брыкалась Кайла. А у меня забрало упало. Я кончить готов. В трусы себе кончить! Без, сука, проникновения даже. Еще секунду, но ядовитая Колючка вырвалась и, схватив сумку, бросилась к двери, скрываясь в коридоре.

– Сука! – взвыл я. У меня дымилось так, что прикуривать можно. Я дотронулся до ствола, поправить хотел, но член по-своему расценил и взорвался. Меня спермой липкой залило, как желторотого школьника. Гадство! А-аа, вообще!

______________________________________

* Швейцарский производитель часов. Данная марка часов считается одной из самых дорогих, престижных и традиционных марок.

Глава 14

Кайла

Я выбежала из аудитории как заполошная: сердце бешено ломало ребра, щеки горели, между ног полыхало, а в голове сумбур. Что же происходит со мной? Что с нами происходит?!

Хочу тебя… пиздец как хочу…

Скажи, что хочешь меня…

Да! Тысячу раз да! Я хотела его! Хотела надменного индюка Эрика Лаваля. Своего заклятого врага. Своего сводного брата. У меня в горле пересохло от одной мысли, что могло произойти сейчас. Если бы он не ковырнул меня в очередной раз… И я даже не могла сказать, что сержусь. Возможно, это мне только кажется, но есть подозрение, что, обижая меня, Эрик останавливает себя самого. Своеобразный ледяной душ. Благодарить его или злиться? Не знаю. Совсем не знаю. Сегодня я почувствовала отклик, бешенную тягу, ответное сумасшествие: нас обоих тянуло, ломало и корежило. Запретные чувства – острые, как клинок, желанные, как глоток воды в жару и невозможные, как луна с неба. Неправильные совсем. После таких не выжить. Нас обоих переломает.

Черт, ну почему я отдала сердце человеку, у которого его нет! Или все-таки есть? Готова ли я рискнуть и проверить?