Намаскар: здравствуй и прощай (заметки путевые о приключениях и мыслях, в Индии случившихся)

Из-за болей головных о Дневнике я не вспоминал. Не было во мне сил даже для короткой записи. Воля нужна великая, чтобы работать вопреки мучениям физическим. Уверен, я нашёл бы её, если б обречён был до конца дней мучиться головой. Нужно только придумать положение верное, в котором пульсация височная стихает; сжать зубы и – упаковывать настойчиво мысли пудовые в обёртку слов. Вспоминаю Франца Кафку. В дневниках указывал он на длительные, глубокие головные боли; порой удавалось ему работать им вопреки – шершавыми ночами, в близости безумия и смерти. «Записи о путешествии сделал в другой тетради. Вещи, над которыми я начал работать, не удались. Я не сдаюсь, несмотря на бессонницу, головную боль, общую слабость. Но мне понадобилось собрать все свои последние силы» {69} , – слова эти, прочитанные лет в пятнадцать, вдохновили меня жить и работать вопреки всему .

Шум мотора. Мантры водителя.

Я веселил себя, на сурков полноватых поглядывая, – выходили они к дороге, вставали на лапки задние, мордочкой вели. В каньоны широкие вглядывался.

Изо рта поутру шёл пар.

Горы здесь диковинные. Бордово-коричневые, с полосками зелёного; все в подтёках, разводах, будто игрушка перед нами выставлена – рамка настольная с песком перетекающим и маслом – размера громадного; Шива перевернул её однажды, песок натёк весь вниз, горы из себя сложив, и нужно теперь перевернуть рамку обратно…

Дорога продолжалась вдоль реки; по берегу высились башни жёлтые – песчаные останцы, крепости природные с разнообразием пещер, обмывов, навесов.

Всё чаще встречались военные лагеря. Зелёные казармы, автомобили, площадки вертолётные, антенны.

К перевалу очередному боли не повторились, но глаза отяжелели, покраснели. Два ядра, не способные смотреть, только – поглядывать.

От спуска видно было, что гора петлями одной дороги изрисована; были они столь частыми и путаными, что чудилось, будто дорог тут несколько.

Повторилась жара. В отстранении следил я за тем, как по узине, вблизи от обрыва, обгоняем мы грузовики – с криком непрестанного гудка.

В прогулке по селу Панг (4630 метров) я чувствовал хмель, но сознание было крепким. Этому можно было радоваться.

Сейчас все поселения оказывались палаточными или барачными (в десять-двадцать бараков). В Панге встретился отель, тоже палаточный.

Ехали мы в тряске вдоль громадин – скал сыпучих, по долине жёлтой. Тело сократить стремилось всякое движение.

Мертво здесь всё. Пустыня. Степь. Только колючие кусты зеленеют. Пыль, песок, камни. Закутанные в тряпьё рабочие плавят в канистрах битум – мешают его с галькой, выкладывают на дорогу. Техники рабочей мало. Кювет кирками бьют.

По дороге этой в Лех едут мотоциклы и велосипедисты – поклажей гружённые; автобусы, минивэны, джипы. А дорога убогая, хилая…

На перевале Тангланг Ла (5360 метров – второй по высоте в мире среди дорожных перевалов) голова моя шариком красным обратилась; вновь пришлось таблетку глотать. Опечалился я такой слабости тела своего.

Тряска продолжилась, и было это безумием.

Оставались мы с Олей без еды со вчерашнего вечера, но голода не знали.

Всё успокоилось за пятьдесят километров до Леха. Появился асфальт; местами обозначилась разделительная полоса – предзнаменование цивилизации человеческой в этих пустынных краях.

Посёлки крупнее стали (обставленные зеленью, со святилищами). Военные базы показывали теперь большее оснащение.

Миновав храмы, ступы древние, монастыри, въехали мы в Лех (3505 метров над уровнем моря). Так к вечеру окончилась поездка наша из Манали.

Отдых мы придумали в прогулке краткой, в ужине. После этого задумали спать. Несмотря на дрожь малую в руках, чувствую себя хорошо и сна жду хорошего.

Гостиницу мы выбрали вблизи от центра, с номерами за 1150 рублей; вода горячая, кровать широкая, занавески оранжевые. В холле гордостью главной фотографии висели хозяина гостиницы с актёрами известными (американскими, французскими, немецкими).

Высказал я всё, что по силам было; за два дня выписался. Теперь – сон.

23.08. Лех

(Население Ладакха – почти 300 тысяч человек. Население Леха – 30 тысяч.)

День сегодняшний был иным. Болезни все отошли. Акклиматизация, нужно полагать, окончилась привыканием к высоте местной.

Завтракали обильно – силы восполняли от невзгод вчерашних. Съели по четыреста граммов сыра ячьего, курда выпили по три пиалы, момо попробовали. Момо – это те же позы [45] , только исполненные на ладакхский манер (жареные или варёные). Начинка возможна разная; мы выбрали баранину.

Затем арендовали велосипеды горные (каждый – по 350 рублей на день), сочтя их наилучшим транспортом для осмотра предместий Леха и построенных там комплексов монастырских. Ждали трудностей от дороги гористой, но уверены были, что слабость в тела наши не возвратится.

Общим счётом сегодня мы проехали шестьдесят километров. Сейчас, слушая гудение в ногах, благодарен я индийцу, выдавшему нам велосипеды.

Вокруг Леха – горы высокие, лысые, пиками острыми оканчивающиеся. Снег лежит по вершинам лёгкой шапкой.