Наоми

– Моя милая Элис, пожалуйста, возьми свой бокал, – он протянул ко мне чуть ли не до краёв наполненный бокал, вырывая меня из раздумий. – Давай выпьем, а потом я тебе кое-что расскажу. – Он приподнял своей грубой рукой огромный бокал, зажатый в моих хрупких ладонях, приговаривая от удовольствия, – пей, Элис, пей. – Я хотела лишь смочить свои губы или хотя бы сделать маленький, еле ощутимый, глоток, но врач не отпускал бокал, заставляя жидкость литься и литься, наполняя мой рот. Слёзы градом текли по лицу, как сопротивление крепкому градусу вливаемого в меня напитка, но выбора и выхода у меня просто не было. – Вот и умница, – произнёс он, вытирая мне слёзы, а затем, глотнув сам, начал свой долгий рассказ. – Я пришёл в эту больницу, когда мне было так же, как и тебе.

– Можно мне воды? – перебила я его, не в силах больше терпеть обжигающую горечь в пищеводе.

– Конечно, Элис, налей сама, если можешь, – я кивнула, собираясь встать и налить воду из кулера, но ноги не слушались меня.

– Ладно, я сам, – увидев мою неспособность к передвижению, врач сам принёс мне воды. – Так вот, я пришёл сюда в том же возрасте, что и ты, – он сел ближе ко мне, протягивая мне бокал холодной воды, – гиблое место без перспектив и надежд, много проблем и крошечная зарплата ждали меня. Молодой, симпатичный мужчина с такой работой и малой доходностью вряд ли бы привлёк женщину для досуга и создания в дальнейшем семьи.

– Но у вас, по-моему, и сейчас нет семьи? – неожиданно для себя перебила я, наверное, алкоголь уже проник в мою голову.

– Не перебивай меня, Элис, надеюсь, я скоро это исправлю, возможно, именно ты и поможешь мне в этом. – Я выкатила от удивления глазки так сильно, что была похожа больше на лемура, чем на человека. – Так, управляя больницей на мнимом энтузиазме, я еле сводил концы с концами, едва сам не лишившись ума. Я пил, много пил, дешёвый алкоголь отравлял мой организм, превращая в ошмётки чудовища. Но однажды я увидел выход. Как бы тебе объяснить: он был похож на свет в конце тоннеля, как последняя возможность переплыть бурную реку или утонуть и исчезнуть навсегда.

– И что же это было? – я еле держала свои веки открытыми, пытаясь улавливать каждое слово и движение врача. Я теперь почему-то обратила внимание на то, что он в свои сорок довольно неплохо выглядел: ухожен, свеж и красив. Не знаю, что больше говорило от моего имени: я или алкоголь, но с каждой минутой я считала так всё сильнее и сильнее.

– Заведующий отделением интенсивной терапии однажды аккуратно мне намекнул, что существуют больные, исчезновение которых никто не заметит, только статистика могла бы выдать их смертность, но если просто сделать так, что они окажутся асоциальными, но живыми, то вообще можно решить все проблемы.

– Как, я не понимаю, – я уже облокотилась на спинку дивана, не в силах держать спину прямо. Врач положил мне руку на колено, сжимая его, а затем, плавно скользя, начал двигаться пальцами к юбке.

– Элис, зачем психу весь комплект органов? Ему уже всё равно, а вот таким, как мы, они серьёзно облегчат жизнь, поверь мне.

– Что? – я дёрнула коленкой, пытаясь сбросить его властную руку, но он ещё сильнее начал сжимать её, продвигаясь дальше по бедру. Когда он проник в мои трусики, я заорала как ненормальная, – так же нельзя, это преступление, вы – преступники, я не хочу!

– Жаль, Элис, очень жаль, ты могла бы сделать меня самым счастливым, – он дёрнул халат, разрывая пуговицы, – жаль, что счастье будет неполным, – произнёс он, совершая насилие надо мной.

Я закричала и потеряла сознание, оставляя моё тело наедине с монстром. Наоми в теле Элис бесилась от того, что не могла ему помешать. Она бездействовала не потому, что не хотела что-то менять, а потому, что уже не могла – слишком мало было самой Наоми в теле Наоми, главенствующую роль в её организме теперь играл монстр, которого она же сама и создала, проходя по предыдущим дверям, а монстру нравилось превращать бедную девочку в чудовище, получая полную власть над её неопытным телом.

Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как я рухнула в кабинете в беспамятстве, только очнулась я уже в палате привязанная ремнями. Страх овладел мной, заставляя издать до боли истошный и противный мне вопль. На мой крик моментально явились и, конечно, это были никто иные, как главный врач больницы и заведующий этим злополучным отделением.

– Проснулась, милая Элис, я рад этому. – Главврач гладил меня по голове, – а ещё больше я рад тому, что, оказывается, ты у нас сирота и тебя, как многих тут лежащих, никто не будет искать.

– Что вы со мной сделали? – я попыталась дёрнуться, хотя ремни плотно держали меня, но не они меня остановили, а боль, пронзившая моё тело повсеместно.