Наоми

– Мы удалили тебе правое лёгкое, левую почку и правую долю печени. – Он улыбался, продолжая поглаживать меня по голове. – Ты будешь жить, это тебя не убьёт, а лишь ограничит, зато это здорово поможет всем нам. Я как раз хотел сменить себе жильё и машину. Поначалу я хотел было поделиться всем, что я имею, с тобой, но ты не приняла меня таким, каким я являюсь в действительности. Жаль, ты ведь мне больше чем нравилась.

– Ты – чудовище! – кричала я, – вы все здесь чудовища!

– Тише, Элис, тебе нельзя так кричать, ты слишком слаба. Обычно мы не удаляем несколько органов сразу, но тут, извини, простая обида за то, что ты отвергла меня, стала выше всех принципов. – Главврач пожал плечами, словно это то оправдание, согласно которому можно всё им списать. – Детка, я же всего лишь мужчина, а ты – глупая женщина, – сухо произнёс он, выходя из палаты, – а могло ведь быть всё по-другому.

Он ушёл, а я осталась одна наедине со своими страхами, болями и ужасом, охватившим всё моё тело. Я плакала, не зная кого мне винить и что мне делать в дальнейшем. Всерьёз думая смириться с предложением главврача, когда он придёт, но он не приходил, зачем я ему? Инвалид, по-другому тут и не скажешь, а он ведь ценил полный комплект внутренностей в человеке. Какая же я всё-таки глупая, к чему было обвинять его в кабинете, надо было просто уволиться с работы и всё, хотя вряд ли бы они меня отпустили. Принять его и то, чем он занимался долгие годы? Я так не могу, нет во мне всего этого, что позволяет человеку быть монстром. Сиротство и лишения научили меня уважать и ценить жизнь как свою собственную, так и чужую, и вряд ли я смогла бы мириться с таким вот вопиющим действом, рушащим все существующие моральные устои и принципы. Так что же, за то, что я не согласилась, теперь буду терпеть такую вот жизнь? Я и так слишком много всего пережила, теперь ещё и вот это?

Слёзы высохли, а мысли все кончились. Я пролежала в палате всего лишь неделю, а потом моё самочувствие ухудшилось. Сырой и холодный воздух палаты стал губительным для моего лёгкого, которое работало теперь с удвоенной нагрузкой. У меня моментально развился отёк лёгкого с крупозной пневмонией, которая и сломила меня в течение трёх суток. Я умерла, наконец-то обретая свободу и лёгкость. Моя радость тому, что я быстротечно уходила из жизни, была феноменально большой, настолько большой, что я не замечала ни боли, не одышки, ни кашля. Свобода и покой наконец-то принимали меня, обволакивая своим махровым одеялом и погружая в пушистую негу, но лишь на чуть-чуть, потому что Наоми неожиданно решила вернуть Элис назад, отпуская себя в следующее плаванье. Дух Элис навсегда поселился в стенах этой больницы, пугая персонал и пациентов. Даже после того, как девушка до смерти замучила главного виновника своей гибели, она не смогла успокоиться и вернуться на небо, потому что Наоми не дала ей такой возможности, потому что она ушла одна, навсегда оставляя Элис в этих холодных и мрачных стенах, наполненных воплями и истошными криками, хотя уже и без преступлений и торговлей органов пациентов, но по-прежнему безжизненными и убивающими, потому что сила жизни уходит от тех, кто отчаялся, а здесь такими были почти все, включая и сам персонал.

Глава 10

Дверь восьмая – «Ангел без нимба»

И в нашей жизни не случайны чудеса,Бывает, сами ангелы теряют небеса,Но, даже оказавшись средь людей,

Они не забывают истину чужих идей.Наоми Томпсон-Саммерс

Путешествие по порогам течения жизни седьмой двери далось мне нелегко, тем более что испытание я, как всегда, провалила: умышленно оставив монстра блуждать среди людей, сама я добровольно превращалась в такого же или ещё хуже. В районе правого лёгкого, потерянного Элис и мной, кожа немного потрескалась, а из трещин то и дело вырывались язычки огненно-красного зарева, и чем больше я волновалась, тем сильнее разгоралось в моей груди пламя. Места, где должны были бы находиться другие мои потерянные внутренности, покрылись плесенью, при надавливании на которую из тела сочилась ядовитая грязно-коричневая жидкость. Болело всё: и тело, и душа. Я с трудом понимала, где сейчас нахожусь, потому что связь с Элис по-прежнему ещё сохранилась. Я хотела позвать Лорда, но изо рта вырывались лишь пепел вперемешку с клубами едкого дыма. Кашель и хрипы глушили попытки вырывающегося изнутри голоса. Я встала на колени, руками ощупывая коврик, но когда я только предприняла попытку подняться, Лорд схватил меня за волосы на затылке, которых и так было немного, и швырнул в открытое пространство восьмой двери. Ужасный рык – вот и всё, что смогла я ему противопоставить в ответ на череду его весьма странных поступков, и это естественно было совсем недостаточно для того, чтобы хоть ненадолго, но удержаться в стенах, как теперь оказалось, успокаивающей меня красной комнаты.