Наоми

Отрезав по огромному куску торта, мы принялись за праздничный завтрак. Нежный бисквит с орехами и изюмом просто таял во рту, создавая ощущения радости ещё до того, как попадал в мой желудок. Затем мы связались по интернету с бабулей, которая не могла не поздравить свою любимую внучку с первым в её жизни юбилеем. Десять лет – это вам уже не шутки шутить! Как ни крути, но первая ступень в строительстве лестницы во взрослую жизнь уже мной заложена, но мама попросила меня не взрослеть быстро и оставаться ребёнком подольше, понимая в душе, конечно, что в этих краях дети не то, что махом взрослеют, здесь они рождаются уже взрослыми. Я познакомила бабушку с Хартом, называя его наилучшим подарком на всём белом свете, кроме, конечно, подаренного ею свитера с огромными снежинками на груди. Она посмеялась со мной над местными детьми и папиной жаждой открытия, но в конце, когда настало время прощаться, немного всплакнула. Я тоже сегодня была щедра на эмоции, наверное, от того, что была чересчур переполнена счастьем, и стенки живого сосуда с именем Эмбер истончились, пропуская бурю скрываемых во мне чувств.

Затем, когда все успокоились после слёзного бабушкиного расставания, я стала заниматься устройством спального места Харта в своей комнате, наотрез отказавшись оставить его на кухне внизу. Его круглую лежанку с мягким валиком с одной стороны я поместила между кроватью и рабочим столом. Его любимая игрушка, по сути, обычная кроличья шапка, заняла почётное место в самом центре лежанки, которая, кстати, использовалась Хартом крайне редко, потому что мы с ним зачастую вместе ложились на моей недетской кровати.

Пока длилась полярная ночь, и Харт был ещё маленький, мы с ним играли на улице, не отходя далеко от нашего дома. Я учила его разным командам, а он всегда норовил от меня улизнуть – слишком задорен был его нрав, но мне это нравилось, хоть кто-то из нашей семьи был настоящим ребёнком с капризами, шалостями и сплошным отъявленным непослушанием. Как-то раз я услышала маму, говорящую отцу обо мне, она говорила, что я наконец-то вспомнила детскость и озорство и что ей приятно видеть мою искрящуюся улыбку. Харт был для меня не просто собакой, он был для меня другом и братом, моей опорой и вдохновителем, а сколько игр мы освоили вместе: прятки, догонялки, катание на санях, кидание мячика и поиск игрушек. Его преданные глаза и мокрый холодный нос были для меня всем, о чём только можно мечтать.

Короткое лето запомнилось Харту травой, кое-где пробивающейся из-под снега, и грызунами, которые почему-то в этот раз массово мигрировали по территории. Мама хотела меня отправить на всё лето к бабушке, но я отказалась, не желая ни на минуту расставаться со своим Хартом. Я думала, что мама обидится, но она осталась довольна, сама пребывая не в восторге от мысли возможной разлуки со мной.

Папа всё чаще пропадал на работе, точнее сказать, он там жил, лишь изредка навещая нас с мамой, которая, кстати, тоже не стала терять много времени и устроилась заместителем местного мэра. Естественно перевес на чаше весов её времени теперь был не на моей стороне и не в мою сторону. Хорошо, что со мной всегда был мой верный друг и напарник, да и родители были рады, что полгода назад сделали мне такой вот подарок.

Время не просто шло, оно летело как птица, не оставляя ни единого шанса на переделку поступков, которые, возможно, и были ошибочными, но которые в свою очередь невозможно было нам всем избежать. Короткое лето сменилось такой же мимолётной осенью, чтобы пустить в свои законные владения затяжную красавицу зиму, которая явно чувствовала себя тут хозяйкой. С наступлением первых заморозков стали видны паровые столбы тёплых озёр, а всплески гейзеров доносились шумом хлопков ещё чаще. Снег в этих местах практически шёл каждый день, исключением была лишь его консистенция: то крупный, рыхлый и мягкий, то мелкий, твёрдый и острый, часто с ветром, то нежно ласкающим пологие и острые склоны гор, застилая их глянцевым белоснежным покрывалом, то нещадно бьющим в стёкла домов и щипающим лица людей. Вернулась и полярная ночь с её великолепием и живой неповторимостью, заставляя каждый раз нас с Хартом любоваться свечением, сильно открыв свои рты. Дистанционное обучение ненавязчиво присутствовало в моей жизни, поэтому оставалось много времени на приключения и освоение местности. Как всегда говорил мой отец: «Наука и жажда познания были у меня в крови или родились даже чуть раньше меня!»