Нападение акулы (Кубинский гаврош)

Через дверной проем была видна и вторая комната. Там стрекотала ручная швейная машинка. За ней, сильно согнувшись, сидела располневшая молодая мулатка, очевидно, дочь или сноха закройщика-негра.

При появлении посетителей все вскочили как по команде.

Появление нового человека в этой мастерской, которой пользовалось только население соседних кварталов, было такой же сенсацией, как, например, появление осла, заговорившего вдруг человеческим голосом.

Первой нашлась молодая мулатка, она бросила машинку и, подойдя к Тибурону, спросила:

- Что угодно многоуважаемому сеньору? - Она развела руками, показывая всем своим видом свою крайнюю услужливость.

Тот объяснил.

- Сеньору нужно видеть Коки Реглу?

- Да.

- О, я вас проведу, это здесь во дворе, - мулатка поспешно сбросила фартук, поправила волосы и направилась к двери.

Они обогнули дом и через небольшую калитку, обитую проржавевшими листьями железа, вошли внутрь.

Здесь они увидели тесный дворик, облупленные серые стены, узкую каменную выщербленную плитку порога, на который ему указала мулатка.

- Она живет здесь.

Переступив порог, они очутились в комнатке с одним окном. В ней никого не оказалось.

- Посидите, она сейчас придет, я её найду!

Тибурон опустился на старый стул, заскрипевший своими полуразрушенными соединениями, и начал осматриваться, но ничего особенного не увидел, так как окно пропускало мало света.

Спустя минуту Тибурон почувствовал, что в комнате уже кто-то есть. Хуанита тоже посмотрела туда же - на дверь. Регла вошла и остановилась у порога, не решаясь первой заговорить.

Тибурон рассматривал её с некоторым удивлением: она оказалась молодой и довольно-таки хорошенькой.

Женщине было около двадцати четырех лет. Простенькое темно-синее платье оттенялось только ярко белевшими пуговичками. Открытые босоножки делали её ноги стройными и немного худыми. Последняя пуговичка не была застегнута, откинутый воротник открывал высокую шею. У неё был правильный подбородок, смуглое, узкое лицо, большие глаза, подобранные красной лентой густые черные волосы.

- Регла?

- Да.

Больше они ничего не успели сказать, так как в этот момент в комнату с улицы вбежала босая девочка с растрепанными волосами.

- Мама! - но, увидев незнакомых, замолчала.

- Ваша дочь?

- Да... она нам не помешает. - Регла взяла дочь за руку и вышла во двор, пригласив вместе с ней выйти и Хуаниту. Вернулась она быстро и остановилась напротив Тибурона.

- Моя дочь поможет вашей девочке привыкнуть ко всему.

- А что она тоже..? - задал вполне понятный вопрос Тибурон.

Регла кивнула головой и сказала:

- Она участвует в этом деле, но мужчинам я её не отдаю. При ней девочки скорее привыкают к делу, а когда они свыкнутся, я этих девочек отдаю в бордель.

Тибурон к этому времени уже составил себе первое впечатление об обстановке. "Живут как бы в семье, деваться ей некуда, - подумал он. Убежать не может, кругом незнакомый город".

- А где же они встречаются с мужчинами, у вас? Здесь, наверное, не очень удобно?

- Нет, здесь они только живут. Их забирают и привозят назад... - Регла помолчала, потом подошла к тумбочке и вынула оттуда сверток в полиэтиленовом пакете:

- Вот деньги, считать не нужно, все, что мне передали. Вам лучше скорее уйти.

Тибурон попрощался и вышел во двор. Девочек здесь не было.

Он быстро добрался до гостиницы. А на другой день улетел.

- У Реглы, - рассказывала брату Хуанита, - я пробыла недолго. Просто мне дали свыкнуться с обстановкой... Первый раз забрали меня из дома Реглы через три дня. Все эти три дня мы играли во дворе дома с дочкой Реглы, её звали Анхелика... Меня привезли в богатый дом и отдали на потребу старику. Как мне объяснили, этот богатый старик заплатил очень много: он верил, что если овладеет невинной девочкой, то продлит себе жизнь... Я кричала и боролась... Меня держал сильный мужчина, а старик насиловал... Потом, в других случаях, меня заставляли изображать невинность, чтобы клиенты больше платили... Если я делала что-то не так или не то, меня били и били жестоко. Очень скоро меня повезли к одному мужчине. Ему было лет 40, было очень страшно. Тогда я узнала, что такое секс, он всему меня научил.

- Меня тогда отвезли в бордель... Я не люблю заниматься сексом... Там меня никто не любил, все за деньги... Там я часто думала, что случится со мной, когда наступит конец света и мне придется отвечать перед Богом?...

- ...Когда мне было очень плохо, я просила отвести меня в церковь, и я думала о том, что сделает со мной Бог за мои грехи... Но меня заставляли, били, говорили, что, если я не буду стараться, меня будут колоть наркотиками... Как ты думаешь, Хоакин, простит мне Бог мои грехи?

- Простит, если мы будем молиться, и он нас простит, - ответил задумчиво Хоакин. Он думал о том, что им делать дальше, после того, как они из Майами перебрались в Мексику.

Здесь Хоакин занимался наркотиками, дела шли хорошо, но его беспокоило душевное состояние сестры.

Снова он услышал, что она говорит: