Наперекор судьбе

Больше всего на свете ему хотелось любить и быть любимым. Он знал, что с раннего детства служил для своей матери источником недовольства. Селия считала его симпатичным, но отнюдь не таким красивым, как близняшки, достаточно сообразительным, но не отличающимся блистательным умом, как Кит. Естественно, не таким интересным, как Барти, – весьма сомнительная тема для разговоров за семейным обедом. Джайлз не мог тягаться с Боем обаянием и знанием светских сплетен, а по части спортивных достижений уступал юному Джею. Впрочем, и за пределами семьи Джайлз чувствовал себя неуверенно, понимая, что недотягивает до «магии» Литтонов. Ему недоставало их успеха в обществе и их профессионального блеска.

Оказавшись в гостиной дома Даффилдов-Браунов, сидя за их обеденным столом, Джайлз с удивлением обнаружил, что является предметом интереса. На него смотрели как на человека умного и, как ни странно, не лишенного лоска. Однако вместо радости это лишь добавляло ему переживаний. Джайлз сознавал: он тянется к семье Хелены и к ней самой не столько из-за его чувств к ней, сколько из-за внимания, которое ему оказывают в этом доме.

Потом он стал убеждать себя, что должен получше узнать Хелену, причем как можно быстрее, а это, в свою очередь, усилило его восхищение ею и ее качествами. В конце июня Хелене исполнялось двадцать шесть лет. Торжество планировалось в загородном доме близ Доркинга, и Хелена спросила Джайлза, приедет ли он.

– Графство Суррей… Боже, да это же пригород Лондона, – сказала Селия, впервые услышав о местонахождении дома Даффилдов.

Джайлз понял: он должен определиться в своем отношении к Хелене. Девушка явно любит его, и было бы нечестно поддерживать ее в этом, если он не может ответить ей взаимностью. Джайлз усердно пытался убедить себя в том, что ему нужны более близкие и более длительные отношения с Хеленой, однако что-то его удерживало. В его жизни существовал вопрос, по которому он до сих пор не принял решения и который не мог отодвинуть.

Этот вопрос касался его чувств к Барти.

* * *

Если бы не работа, она сошла бы с ума. Такая мысль часто посещала Адель в эти дни, когда она отчаянно искала любовь. Это казалось невозможным, безнадежным занятием. За всю свою взрослую жизнь (а ей уже исполнилось двадцать два) она лишь однажды встретила мужчину, наиболее полно отвечавшего ее желаниям и потребностям. Она знакомилась, флиртовала, очаровывала десятки блистательных богатых молодых людей. Кое с кем из них она была бы даже не прочь улечься в постель. Но все эти отношения, едва начавшись, почти сразу заканчивались. Адель искала чего-то более глубокого, нежели внешнее обаяние, чего-то более значительного, нежели комплименты, и чего-то более ответственного, нежели флирт. Она даже не знала, что это такое; знала только, что до сих пор это от нее ускользало. Единственным, по ее мнению, кто мог бы дать ей желаемое, был Люк Либерман, но он теперь стал недосягаем. После очередной поездки в Париж отец рассказал, что познакомился с женой Люка.

– Приятная женщина. Пожалуй, даже красивая. Кажется, работает у кого-то из кутюрье.

После слов отца Адель почувствовала боль и злость, хотя и понимала, насколько это глупо. Люка она решила вычеркнуть из своих мыслей.

Она по-прежнему оставалась девственницей, и этот факт то удивлял, то тревожил ее. Адель, как и большинство ее сверстниц, была заинтригована представлениями о сексе и с нетерпением хотела перевести теоретические знания в плоскость практики. И в то же время она, как и большинство ее сверстниц, беспокоилась о возможных последствиях. Венеция, невзирая на все попытки предохраняться, снова была беременна. Это обстоятельство действовало на Адель отрезвляюще. Рисковать собой она не собиралась.

* * *

Седрик хотя бы постоянно занимал ее поручениями и отвлекал от мыслей о своей несчастной участи. Он стал ее лучшим другом, заботящимся о ней и ее благополучии. Он живо интересовался тем, что она делает, во что одевается, с кем встречается и как развивается ее очередной роман. Он умел рассмешить Адель, поднять ей настроение и боевой дух. Они могли часами разговаривать, препарируя отношения друг друга.

– Нет, Седрик, только не этот. Он совсем вам не подходит, – говорила Адель. – Он же, простите, мальчик на содержании.

– Адель, не тратьте время на этого зануду. Он вгонит вас в неимоверную скуку. Нет ничего ужаснее, чем находиться рядом со скучным человеком.

– Старая дева – вот я кто, – призналась фотографу Адель в один из дней, когда они сидели за чаем в закусочной универмага «Фортнум». – Еще немного, и я удалюсь на покой, переберусь в небольшую квартиру, заведу несколько кошек, а потом завещаю им все свои деньги. Люди будут вздыхать и говорить: «Бедная мисс Литтон. Как ужасно, что никто не обратил на нее внимания».