Наперекор Судьбе

Изначально Эвмен сильно беспокоился о том, как воспримут граждане своих новых «собратьев». Реакция оказалась очень спокойной — и, во-первых, потому, что полноценного гражданства рабы пока не получали, и, во-вторых, как это ни грустно, но граница между простым народом и рабами сильно поистёрлась — некоторые горожане жили практически на том же уровне, что и «говорящие орудия». Впрочем, скоро ситуация станет выправляться к лучшему. Из освобождённых рабов начали формироваться новые подразделения — для охраны порядка внутри государства, к ним присоединялись отряды наёмников, но на определённых условиях.

Наёмные отряды расформировывались и раскидывались по подобным подразделениям — за высокое жалование и предоставление надела по старости, соглашалось, конечно, немного, но и то было неплохо. Вся внутренняя безопасность — пока только за пределами городов, переходила в личное ведение царской династии, Сарды, Эфес, скоро и Никомедия, фактически находились под прямым управлением государства. Пергам, Ассос и Гордий — под властью олигархии. И, чтобы побороть власть олигархии, Атталидам приходилось усиливать провинции — то, чего не делал ещё ни один вменяемый правитель, ведь усиление провинций быстро приводило к рождению сепаратизма…

К счастью, основным катализатором сепаратизма являлись как раз таки сами олигархи, власть которых с каждым месяцем становилась всё слабее… На всякий случай велась реформа по территориальному устройству царства — перекраивались границы в соответствии с экономическими нуждами, национальный вопрос отходил на второй план, исторические названия должны были быть постепенно заменены на географические. Из-за противодействия олигархии внутри полисов приходилось идти обходными путями — самые большие города превращались в, можно сказать, отдельные субъекты, за счёт чего вся сельская местность выходила из-под контроля полисов, превращаясь в самостоятельные области. И, как в только что созданных субъектах, в них вводилось относительное самоуправление общины — местных жителей, под контролем царского эпистата, конечно…

Для предотвращения всяких недоразумений с выборами в подобных советах, создавались списки постоянных жителей областей, имели право голоса в органах самоуправления только те граждане, которые жили в данной области более пяти лет. Казалось бы, глупость, но имелись прецеденты, когда олигархи гоняли своих клиентов в разные города на выборы…

Дополнительной мерой по борьбе с местным сепаратизмом и олигархией стало обучение наиболее выдающихся членов всех областей за счёт государства в государственных школах и колледжах. Где, понятно, исподволь закладывалась мысль о любви к единому отечеству и неприятие к всякого рода прохиндеям. И где обучение шло исключительно на греческом языке. Конечно, от столь масштабных реформ царство начинало очень сильно лихорадить, но пока ситуация удерживалась в узде силой войск. Через несколько лет их поддержат новые управленцы, так же начнёт неуклонно расти поддержка среди простого населения — по мере увеличения уровня жизни последнего… Тогда начнутся дальнейшие реформы.

Огромной проблемой стал вопрос финансирования реформ — шёлковый путь ещё не приносит прибыли, армия стремительно наращивается… Как частичный выход стало стремительное ужесточение законодательства в отношении олигархии — вводились грабительские штрафы за любые провинности, да, многое олигархи всё же успевали заблокировать, но далеко не всё… Хороший доход приносили вновь захваченные города — во-первых, это, конечно, финансовые ресурсы уничтоженных олигархов, во-вторых — их имущество. Предприятия, плантации, корабли, всё перешло под контроль Атталидов. И в этот раз царская семья ничего не распродавала — всё использовалось для получения дополнительных финансов…

Начиналась новая страница истории Пергамского царства, и только богам было известно, сможет ли оно стать тем, что задумал Эвмен…

* * *

— Двигаться придётся преимущественно по тропам — централизованной дорожной сети там нет.

— Стратег, ты предлагаешь верное самоубийство!

— Почему, Эстарх? Если не можем одной армией пройти даже мы, более чем вероятно, что одной армией не смогут пройти и они. А значит, они прорываются малыми отрядами.

— Едва мятежники узнают о нас, они попытаются объединиться для решающего боя.

— И да, и нет, Эстарх. Ты забываешь, что у них нет боевого стратега, там идут мнительные богачи со своими семьями и парой таксисов наёмников.

— Таксиархи…

— Сначала слушать их не будут. Позже они сделать уже ничего не смогут. Ты же знаешь, что инициативу из наших рук вырвать очень сложно.

— Да, стратег…

— Отлично, тогда собирай войска — к полудню мы уже должны быть на марше, кровь из носу, но надо сесть им на хвост ещё в Писидии.

— А зачем…

— Эстарх, много будешь знать, быстро и болезненно умрёшь. Говорил же уже.

— Да, стратег.

— Тогда я тебя больше не держу. А, и пригласи Эвклида с Поликлетом.

Эвмен приветливо махнул рукой вошедшим, приглашая к столу с картой.