Наперекор земному притяженью

21 мая вся наша группа отбыла в штаб корпуса. Я ехал рядом со своим другом полковым фельдшером Ефимом Ароновым. Говорили о том о сем. Потом умолкли как-то сразу, одновременно, посмотрели друг на друга. Я не выдержал:

— А что, Ефимушка, может, последний раз в седле, а? Может, и не увижу я больше своего Полета?

— Ну почему же последний? Не вернемся в полк, что ли? Вернемся через денек-другой. Вот что потом будет, кто знает. Останется ли конница в нашей армии, или расформируют ее… А жаль, ей-богу жаль, если расформируют…

На большой поляне, неподалеку от штаба корпуса, собрались представители всех полков и дивизий. Всего человек двести. Построились. Подошла группа генералов. Среди них увидели мы и Плиева, командующего 1-й гвардейской конно-механизированной группой. Притихли.

— Товарищи казаки и танкисты! Пользуясь случаем, сердечно поздравляю вас с победой. Командование фронта поручило мне сообщить вам решенье Верховного Главнокомандующего маршала Сталина о проведении в столице нашей Родины Москве Парада Победы. Вам выпало большое счастье стать участниками этого исторического события!

Громогласное, хотя, быть может, и не очень стройное, не очень похожее на парадное, «Ура-а-а!» раскатилось по поляне. Полетели вверх кубанки, шлемы, фуражки.

Сводный полк 2-го Украинского фронта, в который мы вошли составной частью, через день отбыл в Москву. Помню, как, выглянув в дверь вагона, вдруг увидел знакомый вокзал с вывеской «Коломыя». Сердце зашлось от волнения. Четыре года миновало с той ночи, когда мы, молодые курсанты-пограничники, вынуждены были оставить этот город, выходя из окружения. Четыре года тяжких дорог войны — и вот опять та же Коломыя. Кольцо военных дорог замкнулось…

Москва. Она была уже не такой, как в сорок третьем, когда я приезжал сюда из госпиталя. Москва была послевоенной, мирной. Не такой, как до войны, но и не такой, как в суровую годину. Мне показалось, что уже сам московский голубой воздух пронизан радостным ощущением Победы.

Столица готовилась к празднику. Были отремонтированы казармы для размещения участников парада. В короткие сроки нам шилось обмундирование. А ведь требовалось более 10 тысяч комплектов!

Красива казачья парадная форма!.. Темно-синие черкески, красные казакины, черные каракулевые кубанки, шашки, шпоры на сапогах, красные башлыки. До ослепительного сияния начищали мы свои боевые ордена и медали. Дошли слухи, что в ознаменование Победы будет выпущена специальная медаль «За победу над Германией» и что первую партию этих медалей вручат участникам парада, причем только им будут выданы к этой медали удостоверения красного цвета.

Не забыть, с каким вниманием относились к нам в те памятные дни жители города. На улицах просто проходу не давали, опекали как родных. Питались мы в небольшом кафе, находившемся в угловом доме на набережной Яузы, неподалеку от моста. Так вот, каждое утро рядом с приборами и тарелкой уже лежала пачка папирос «Казбек», в которой золотом поблескивал вкладыш — «Привет победителям».

Наше парадное войско разместилось на Стромынке, в доме под номером 32. Собственно, это был и не дом, а несколько зданий казарменного типа, с садиком между ними и какой-то часовенкой посредине. Рядом Яуза. Та самая речушка, на которой я вырос, в теплую воду которой не раз плюхался с разбегу. Как давно это было, боже мой, как давно!..

На следующий день начались репетиции парада. Задача не из легких — ходить строевым шагом. Далеко не все, приехавшие для участия в параде, в совершенстве владели этим искусством — в боях было не до того. А ведь пройти по Красной площади надо так, как еще никто и никогда не ходил! Таких парадов не было в отечественной истории. Сколько глаз, своих, дружеских, да и не очень дружеских будут смотреть на это великое действо.

Через день после приезда в столицу помчался я в свою родную Тайнинку — поселок под Москвой. Какое же счастье переполнило все мое существо, когда обнял я родных, дорогих стариков моих, столько вынесших, столько переживших за военные годы. Ведь я был их единственным сыном…

23 июня все газеты опубликовали приказ Верховного Главнокомандующего. Им объявлялось, что принимать Парад Победы будет Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков, командовать парадом — Маршал Советского Союза Константин Константинович Рокоссовский.

24 июня выдалось пасмурным, дождливым. К шести утра мы были на исходных позициях у Политехнического музея, а к восьми часам заняли «свой квадрат» на Красной площади. Мокли наши черкески, кубанки, башлыки. Стекала вода по каскам пехотинцев. Темнели, намокая, боевые алые знамена. Мокрая брусчатка. Серая, с резным рисунком, стена ГУМа. На ней — гербы нашей страны и союзных республик.

Без пяти минут десять. Затихла Красная площадь, заполненная тысячами людей. Замерли сводные полки. На трибуну Мавзолея поднимаются руководители Коммунистической партии и Советского правительства во главе с Верховным Главнокомандующим Сталиным.