Впрочем, лорда Джона Грея узнал бы сейчас лишь тот, кто хорошо с ним знаком. Один его глаз скрывал черный круг, а другой был едва виден из-за грязи и синяков. Джон обрезал свои роскошные белокурые волосы чуть ли не до дюймовой длины, и они сильно испачкались.
Он с вызывающим видом почесал в затылке и вручил Джейми свой мушкет.
– Я сдаюсь, сэр. Лично вам. Как и мой ординарец, – отчетливо произнес Джон, положив руку на плечо Жермена.
Лейтенант Шнель, изумившись, тотчас же отпустил Жермена, словно тот вдруг раскалился докрасна.
– Сдаюсь, сэр, – мрачно сказал Жермен и отсалютовал деду.
Джейми никогда не лез за словом в карман, но сейчас он не нашелся что сказать. Глубоко вздохнув, он повернулся к лейтенанту Шнелю.
– Лейтенант, препроводите пленников к капитану Маккорклу.
– Э-э… – сконфуженно выдавила я, и тяжелый взгляд голубых глаз обратился на меня. Джейми вопросительно выгнул бровь.
– Он ранен, – как можно спокойней ответила я, указав на Джона.
Джейми на миг поджал губы, но кивнул.
– Лейтенант, проводите пленников – и миссис Фрэзер – в мою палатку.
Наверное, только мне показалось, что он произнес «миссис Фрэзер» с нажимом.
Джейми повернулся к Джону и сказал с ледяной вежливостью:
– Я принимаю вашу капитуляцию, полковник. И ее условие. Я навещу вас позднее.
И он демонстративно – по-другому и не скажешь – повернулся спиной к нам троим.
Джон сидел на койке в моей малой медицинской палатке. Сквозь откинутый полог проникал дневной свет.
– Боже мой, что случилось с твоим глазом? – спросила я. – Глаз Джона отек и почти не открывался. Там, где раньше была приклеена черная ткань, красовался черный липкий круг. Кожа вокруг него пестрела всеми оттенками зеленого, лилового и тошнотворно желтого. Сам глаз покраснел, словно фланелевая нижняя юбка; судя по опухшим векам, какое-то время он сильно слезился.
– Это твой муж врезал мне, когда я сказал, что спал с тобой, – спокойно ответил Джон. – Надеюсь, при вашей встрече он не применил подобные меры к тебе?
Если б я умела произносить этот особый звук, который издают шотландцы, я бы его тут же воспроизвела. А так я просто пристально посмотрела на Джона.
– Я не собираюсь обсуждать с тобой своего мужа. Ляг, черт бы тебя побрал. Он сказал, что ударил тебя дважды, – вспомнила я, заметив, как вздрогнул опустившийся на постель Джон. – Куда он нанес второй удар?
– В печень. – Джон осторожно коснулся живота.
Я сняла с него рубашку и исследовала повреждение: под нижними ребрами цвел синяк, синеватые полосы почти доходили до подвздошной кости.
– Печень находится не здесь. Она с другой стороны.
– Правда? Ты уверена? – смущенно спросил Джон.
– Уверена. Я ведь доктор. Дай мне взглянуть на твой глаз.
Я не стала дожидаться разрешения, впрочем, Джон и не возражал: пока я раскрывала его веки, он просто лежал на кровати и глядел в тканевый потолок. Склера и конъюнктива сильно воспалились, и глаз слезился даже от тусклого света. Я показала ему два пальца.
– Два, – ответил он раньше, чем я успела спросить. – И прежде чем ты прикажешь мне посмотреть из стороны в сторону, а потом вниз и вверх, знай – я не могу. Я вижу этим глазом – хотя все расплывается и двоится, что крайне неприятно, – но совсем не могу им двигать. Доктор Хантер предположил, что какой-то из мускулов зацепился за кость. Но он недостаточно сведущ в этом.
– Мне льстит, что ты счел меня достаточно компетентной.
– Я непоколебимо верю в твои способности, доктор Фрэзер, – вежливо ответил он. – Кроме того, разве у меня есть выбор?
– Нет. Полежи спокойно… Жермен! – Краем глаза я уловила мелькнувшую в проеме входа розовую рубашку, и беглец тут же с виноватым видом бочком вошел в палатку.
– Не говори мне, что там у тебя под рубахой, – сказала я, заметив пару выпуклостей. – Не хочу быть причастной к преступлению. Хотя нет, подожди – оно живое?
Жермен потрогал выпуклости, словно сомневаясь, но они не шевелились, и он покачал головой.
– Нет,
– Хорошо. Подойди и подержи вот это.
Я дала ему свое карманное зеркальце и подвязала полог так, чтобы солнечный луч светил внутрь. Затем подставила руку Жермена с зеркальцем под луч, и свет упал прямо на поврежденный глаз. Джон тихо вскрикнул, но послушно вцепился в края кровати и не двигался, хотя его глаз ужасно слезился. Вот и хорошо, это смоет бактерии и, возможно, поможет сдвинуть глазное яблоко.
Скорее всего, Денни прав. Я осторожно ввела самый маленький прижигатель под нижнее веко Джона – этот инструмент показался мне наиболее подходящим для подобной работы: он имел форму лопатки и был плоским и гладким. Сдвинуть глазное яблоко вверх я не могла – Джон бледнел даже при малейшей попытке это сделать. Получалось лишь немного пошевелить глаз из стороны в сторону. Джону было больно, и я попыталась мысленно представить, насколько сильны повреждения. Скорее всего, от удара сломалась нижняя стенка глазницы и, сместившись к гайморовой пазухе, захватила с собой прямую мышцу. Край мышцы попал в трещину, лишив подвижности глазное яблоко.
– Сволочной шотландец, – выпрямляясь, выругалась я.