Написано кровью моего сердца. Книга 1. Перипетии судьбы

– Хорошо, – ответил Джейми, улыбаясь мужчинам, чьи лица высвечивал рассвет. – Мистер Уэлан, мистер Мэддокс, мистер Хебден – надеюсь, этим утром у вас все хорошо?

– Да, – пробормотали они с застенчивой благодарностью за то, что он помнит их имена.

Джейми хотел бы знать имена всех, кто находится под его командованием, а пока постарался запомнить имена и лица хотя бы нескольких человек из каждого отряда. Возможно, благодаря этому они решат, будто он помнит всех. Им нужно знать, что Джейми заботится о них.

– Все готово, сэр, – сказал капитан Крэддок, один из трех подчиненных ему капитанов, чопорный и неловкий от важности момента.

За ним стояли Джуда Биксби и Льюис Орден, лейтенанты Джейми. Биксби двадцать, Ордену, наверное, на год больше. Они неприкрыто волновались, и Джейми улыбнулся им, заражаясь их юной радостью.

Среди ополченцев было несколько довольно молодых парней. Двое подростков, высоких и тощих, словно кукурузные стебли, – кто они? Ах да, сыновья Крэддока. Их мать умерла всего месяц назад, и они вступили в ополчение вместе с отцом.

«Господи, помоги мне уберечь их от смерти!» – взмолился Джейми.

Он ощутил – по-настоящему ощутил, – как на его плечо опустилась ладонь, а потом исчезла, и понял, кто тот третий, идущий с ним родич.

«Taing, Da»[90], – подумал Джейми и заморгал, подняв лицо, чтобы все думали, будто слезы на его глазах выступили из-за яркого солнечного света.

* * *

Я привязала Кларенса к забору и пошла к палатке. Беспокойство мое почти улеглось, хотя я все еще нервничала. То, что должно случиться, обязательно случится – быстро и, скорее всего, без предупреждения. Фергус и Жермен ушли на поиски завтрака. Надеюсь, они вернутся до моего ухода – ведь когда придет пора, я уйду, невзирая на убеждения о том, что пациента нельзя оставлять, кем бы он ни был.

Этот самый пациент сейчас лежал на спине под фонарем, прикрыв здоровый глаз и тихо что-то напевая на немецком. Когда я вошла, он умолк, посмотрел на меня и удивленно заморгал при виде оружия.

– Нас прямо сейчас собираются атаковать и взять в плен? – садясь, спросил Джон.

– Ложись. Нет, это Джейми подстраховывается. – Я осторожно коснулась одного из пистолетов. – Не знаю, заряжены они или нет.

– Скорее всего, да. Этот мужчина ничего не делает наполовину. – Джон с тихим стоном лег.

– Думаешь, ты хорошо его знаешь? – спросила я с раздражением, удивившим саму меня.

– Да, – тут же ответил он и улыбнулся при виде выражения моего лица. – В некоторых отношениях я знаю его не так хорошо, как ты, зато в других знаю лучше. Мы оба солдаты. – Он скосил глаза, следя за жизнью лагеря, виднеющейся в проеме палатки.

– Если ты так хорошо знаешь Джейми, то не должен был говорить ему то, что сказал, – уязвленно возразила я.

– А! – перестав улыбаться, Джон задумчиво посмотрел вверх. – Да, следовало быть осмотрительней. Однако что сделано, то сделано.

– А! – повторила я за ним и села рядом с кучей сумок и припасов. Бóльшую их часть придется оставить. На Кларенса, конечно, можно много навьючить, но далеко не все. Чтобы идти быстрее, солдатам приказали бросить все, кроме оружия и фляжек.

– Он рассказывал тебе? – спустя какое-то время спросил Джон нарочито беззаботным тоном.

– О том, что именно ты сказал? Нет, но я вполне могу представить, что это были за слова.

Поджав губы, я смотрела на бутылки, которые выставляла в ряд на ящике. Мне удалось раздобыть соль у трактирщика, пусть и не обошлось без неприятностей, зато я сделала две бутылки неочищенного физиологического раствора. А еще у меня есть спирт… Я взяла свечу и принялась тщательно опечатывать воском пробки, чтобы во время поездки они не выскользнули и содержимое бутылок не вылилось.

Мне не хотелось знать историю больного глаза Джона. Помимо всего прочего, эти обсуждения могли слишком уж близко подвести к рассказу об Уэнтвортской тюрьме. Каким бы близким другом Джейми ни считал Джона в последние годы, я более чем уверена – он никогда не рассказывал ему о Черном Джеке Рэндолле и о том, что случилось в Уэнтворте. Много лет назад Джейми рассказал об этом своему зятю Йену, так что Дженни тоже может знать. Но вряд ли она когда-либо признается в этом Джейми. А больше не знает никто.

Джон, скорее всего, решил, что Джейми ударил его из отвращения или ревности. Может, не совсем честно позволять ему так думать, но дело тут не в честности.

И все-таки жаль, что они поссорились. Помимо того, что сама ситуация неловкая, я знаю, как много значит для Джейми дружба Джона, и наоборот. Я рада, что больше не замужем за Джоном, но все равно волнуюсь за него. Царящая вокруг суматоха побуждала забыть обо всем, кроме скорого отъезда, однако я не могла забыть, что, возможно, вижу Джона в последний раз.

Вздохнув, я принялась заворачивать бутылки в полотенца. Я должна взять все, что смогу, из моей кингсессингской добычи, но…

– Не волнуйся, дорогая, – нежно сказал Джон. – Ты ведь знаешь, все уладится – если мы, конечно, проживем достаточно долго, чтобы это увидеть.