Напиток жизни и смерти. Мистерия Мёда и Хмеля

Один, конечно же, знает, о чём говорит, он – первейший добытчик и податель медов. Его можно назвать и «повелителем мёда». Вот отрывок из сравнительно редкого древнегерманского скальдического источника «Предваряющая песнь, или Воронова ворожба Одина»:

«19

Сидя на скамьяхБёльверка20 после советаСэхримнира место21 насытили боги;Скёгуль за столом из Хникара22 чана мёд отмеряла в Мимира рог».(пер. Т. В. Гимранова).

Рог Мимира, доставшийся, как и вещая голова великана, Одину, служит асам и тем, кто сидит за их столом, «братиной». Мёд из котла Одина разливает валькирия. Ведь «коза по имени Хейдрун стоит в Вальгалле и щиплет иглы с ветвей того прославленного дерева, что зовётся Лерад. А мед, что течет из её вымени, каждый день наполняет большой жбан. Мёду так много, что хватает напиться допьяну всем эйнхериям» («Видение Гюльви»). Обратите внимание, что кравчая – именно Скёгуль, которая присуждает победу на поле брани. Хотя, как будет видно из дальнейшего, валькириям, проводницам в Мир Иной, свойственно также и поить героя, погружая его в иную реальность. Напомним, что Мимир – искушённый в таинствах сущего, в «оккультных» знаниях великан, источник которого находится в корнях Мирового древа. Это обстоятельство весьма важно для понимания сакральной сущности питейного мёда.

Эйвинд Погубитель Скальдов сочинил песнь о смерти Хакона конунга и о том, как его встретили в Вальгалле. Эта песнь называется «Речи Хакона». И говорится в ней так (Сага о Хаконе Добром):

« – Хермод и Браги,

Встречайте героя. —Рек Хрофтатюр, —Ведь конунг, видомПодобный витязю,Сюда путь держит.Воитель молвил,Он с битвы явился,Весь покрытый кровью:– Уж очень недобрымМнится нам Один,Нам нрав его страшен.– Ты здесь с эйнхериямиВ мире пребудешь. Мед от богов прими! Ярлов недруг,У нас обретешьВосемь братьев, – рек Браги».

Здесь Браги – тот самый бог-поэт, чьё имя, как и имя ведического Сомы, связано с названием хмельного напитка, причём не простого, а волшебного.

Валькирия Брюнхильда, наполняя кубок освободившему её от Одинова заклятья Сигурду, молвит:

«Вот кубок браги, вождь бранного веча,В нем смешана сила с мощной славой,Полон он песен, письмен на пользу,Разных заклятий и радостных рун.…Руны браги ведай, коль веришь чужой женеИ хитрой измены не хочешь. На роге их режь и на кисти рук,

И пометь на ногте “Науд”. Осени свой кубок, хранись от кознейИ брось в братину порей. Ведомо мне, что вовек ты не выпьешьС черными чарами меду.…Все они23 были соскоблены, те, что были нарезаны;В священный замешаны медИ посланы в дальний путь:Иные – к альвам, иные – к асам,Иные – к вещим ванам,Иные – к людям людским»

(Сага о Вёльсунгах).

Использование хмельных напитков в обрядовых целях у германцев сохраняется длительное время. По сообщению одного из знаменитых братьев Гримм, Якоба, в Скандинавии уже в христианские времена, обращаясь к Одину с мольбой о хорошей жатве, жнецы становились вокруг посвящённого ему участка, закручивали колосистый хлеб, орошали его пивом, а потом, скинув шляпы и приподнявши вверх серпы, трижды возглашали громким голосом: «Воден, прими своему коню корм» (Торп, 2008, с. 176, 234–235, 310).

Представление о хмельных напитках как символе запредельного «рая» и довольства перекочёвывает и в народные немецкие баллады «Про страну Шларафию», в которой живут одни лентяи:

«А летом – чудо из чудес! —Не дождь, а мед бежит с небесПо всем холмам и склонам;Что скажешь! Сладкое житьеВ Шлараффии сластенам!…Пирожным, пышкам – счету нет.Не надо никаких монет —Бесплатно все дается.А если выпить захотел —Вино в любом колодце»(пер. Л. Гинсбурга).

Выше мы уже приводили сходные представления кельтов Британских островов о стране Тир Маар. Но, оказывается, подобные же воззрения бытовали и у эллинов: