Наполеон Бонапарт

В этом смысла мощь, подвижность, плодовитость и быстрота его мысли кажутся не имеющими предала. То, что он успел совершить, поразительно; предпринял же он несравненно больше; но что бы он ни предпринимал, мечты его шли все-таки еще гораздо дальше. Как велики ни казались его практические способности, его поэтическое дарование все же их превосходит; оно кажется даже чрезмерным для государственного человека; громадность этого дарования, действительно, переходит в чрезмерность, а чрезмерность уже вырождается в безумие. В Италии, уже после 18 фруктидора ¹), он говорит Бурьенну: «Европа — нора; великие государства и великие революции видел только Восток, заселенный шестьюстами миллионов людей». В следующем году перед Сен-Жан-д'Акрой, накануне последнего приступа, он продолжает свою мысль ²): «Если я возьму верх, мне достанется город со всеми сокровищами пашей и с оружием на триста тысяч человек. Я поднимаю и вооружаю всю Сирию иду на Дамаск и Алеппо; я пополняю мою армию всеми недовольными, по мере ее передвижения в стране. Я объявляю народу уничтожение рабства и тирании пашей. Я вступаю в Константинополь во главе вооруженных масс; я разрушаю Турецкую империю; я основываю на Востоке новую великую империю, которая создаст мне бессмертное имя в потомстве; и, может быть, вернусь в Париж через Адрианополь, или же через Вену, свергнув там австрийский царствующий дом».

Став консулом, потом императором, он часто возвращается мысленно к этому счастливому времени ³), когда свободный

_______

¹) Bourrienne, II, 228. (Разговор с Буррьенном в парке Пассериано).

²

)Там же, II, 331. (Слова Буррьенна, записанный в тот же вечер).

³) M-me de-R'emusat,

I, 274. — De Segur, II, 459. (Слова Наполеона накануне сражения при Аустерлице): «Да, если бы я завладел Акрой, я бы надел чалму и нарядил бы мою армию в шаровары; тогда бы я стал выпускать ее только в случаях крайней необходимости, я сделал бы из нее отряд своих телохранителей, своих бессмертных. А войну с турками я бы окончил при помощи арабов, греков и армян. Вместо победы в Моравии, я выиграл бы сражение при Иссе, стал бы императором всего Востока и возвратился в Париж через Константинополь». De Pradt, р. 19. (Слова Наполеона в Майнце, 6 сентября 1804 г.): «В Европе нечего больше делать уже целых двести лет; только на

45

от цепей стесняющей цивилизации, он мог фантазировать и строить, как хотел. «Я основывал религию, я видел себя на пути в Азию, на слоне, с чалмой на голове, с новым Кораном в руке, который я составил бы по-своему».

Вынужденный ограничиться Европой, он с 1804 года мечтает о воссоздании империи Карла Великого. Французская империя станет матерью всех остальных государств. «Я хочу заставить всех европейских государей построить для себя в Париже по грандиозному дворцу; ко дню коронации французского императора все государи переселятся туда; своим присутствием и выражением почтительных чувств они украсят эту торжественную церемонию ¹)». Там будет и папа; он был в первый раз; он должен будет вернуться в Париж и основаться там окончательно; где же и подобает быть Святому Престолу, как не в новой столица христианства, под покровительством Наполеона, наследника Карла Великого, светского главы верховного первосвященника? При помощи светской власти император будет держать в руках духовную ²), а посредством папы — совести. В 1811 г. он, в порыве увлечения, говорит Прадту: «Через пять лет я буду господином мира; остается одна Россия, но я раздавлю ее. Париж развернется до Сэн - Клу ³)»... Создать из Парижа реальную столицу Европы — вот, по его собственным словам, его заветная мечта. — «Иногда мне хочется ⁴), — говорит он, — чтобы Париж стал

_____