Наполеон. Страсти по императору

А в Париже ждали рождения первенца императора Наполеона. 19 марта 1811 года у Марии-Луизы начались боли. Утром следующего дня весь Париж вышел на улицы. Толпы запрудили площади, набережные и дороги, ведущие к Тюильри. Правило предписывало произвести двадцать один выстрел в случае рождения дочери, и сто один выстрел при рождении наследника престола.

Услышав от доктора, что начало родов внушает ему серьезную тревогу, Наполеон вскричал от всей души: «Прежде всего спасите мать!»129 Он наблюдал за тяжелыми родами и воодушевлял всех присутствовавших.

В десять часов утра 20 марта началась пальба из пушек. После первого выстрела всякое движение на улицах прекратилось. Считали залпы — девятнадцать, двадцать, двадцать один… двадцать два! Шляпы взлетели в воздух, и даже незнакомые люди радостно обнимались. Всюду раздавались возгласы «Да здравствует император!»

Наполеон наблюдал за зрелищем людского восторга. Он плакал крупными слезами, подходил к сыну и обнимал его. Он всем повторял фразу: «У нас теперь есть большой мальчик! Но нам пришлось долго и терпеливо его уговаривать»130.

В Париже начались празднества, а в Варшаве подняли тревогу. Власти герцогства ясно видели большое движение по ту сторону границы с Российской империей. Они писали французским и саксонским властям о грозившей им опасности, а главнокомандующий армией и военный министр князь Понятовский отправил адъютанта в Париж, чтобы предупредить императора. Французский консул в Бухаресте своими глазами видел, как ежедневно уходили с берегов Дуная русские полки и дивизии и направлялись в сторону Польши. Официальный представитель Франции в Стокгольме доносил о движении царских войск из Финляндии к югу. Невозмутимый Даву вначале не поверил сообщениям поляков, но затем и он написал: «Действительно, из многих донесений явствует, что отозванные из Финляндии и Турции войска присоединились уже на Буге и Днепре к главным силам; что войска из Одессы и Крыма тоже идут в том же направлении. По некоторым донесениям, даже далекая Сибирь посылает свои команды»131.

Выполняя просьбу русского царя, князь Адам Чарторижский говорил с влиятельными в Польше людьми. В число этих лиц входил сам Понятовский: об этом свидетельствовали его разговоры с французским представителем в Варшаве, в ходе которых польский герой повторял целые фразы из писем Александра князю Адаму. Александр хотел получить уверения в содействии поляков и требовал от них какого-нибудь заявления или приглашения.

Узнав о подозрительных перемещениях русских войск, Наполеон принял меры предосторожности и ускорил движение своих вооруженных сил. В апреле он поставил на ноги персонал министерства иностранных дел и военного ведомства и проявлял активность, которая обычно предшествует началу боевых действий. Чиновники работали день и ночь, а император совмещал прием послов и депутаций с кропотливой организаторской работой. Он принял меры по мобилизации армии герцогства Варшавского, предусматривая худший сценарий эвакуации (выселения чиновников вместе с армией). Он дал приказы о движениях корпусов и дивизий и планировал сам прибыть в Германию во главе гвардии. Приняв главное командование, он должен был развернуть наступление и отбросить русских за их границу.

Поляки не пригласили царя Александра, и его армия не перешла границы герцогства. Напряжение постепенно спало. Удивительно, но движения русских войск не были замечены Коленкуром, герцогом Виченцы. Рядом с ним шла очень активная работа, но царю удалось ее скрыть.

Уже в 1810 году Наполеон думал о том, что Коленкур хорош на своем посту в спокойное время, но в критические моменты не проявляет необходимой резкости. Император решил отозвать Коленкура в ответ на его просьбы об этом и назначил послом в Санкт-Петербурге генерала графа Лори-стона. В феврале 1811 года он оповестил царя о своем новом выборе.

Коленкур продолжал исполнять обязанности посла до прибытия заместителя. Он решил отпраздновать рождение Римского короля и провести бал, который надолго запомнится в Санкт-Петербурге. Российские власти предложили ему содействие в организации торжества, но царь заявил о невозможности своего присутствия на празднике при сложившихся обстоятельствах.

15 мая 1811 года Коленкур покинул российскую столицу. Во время прощальной аудиенции он был очень грустен и сильно взволнован. Все это заметили. Посол Наполеона искренне привязался к Александру и с болью в душе покидал гостеприимный город. Он осознавал крупную неудачу: франко-русское сближение ушло в прошлое, семейный союз не состоялся. Во время долгого пути Коленкур вспоминал бурные события последних лет и приводил свои мысли и ощущения в порядок. Он решил сказать Наполеону всю правду.

Утром 5 июня он увидел Париж, готовившийся к празднествам по случаю крестин короля Рима. Дома украшались флагами, гирляндами и эмблемами, по улицам скоро должны были пройти ликующие толпы народа. Он быстро проехал по небольшому и прекрасному городу и отправился во дворец Сен-Клу.