Наполеоновские войны

Поскольку с генералом Клебером, назначенным им новым главнокомандующим, отношения у Бонапарта были натянутые, он отказался от личной встречи с преемником, оставив ему запечатанное письмо с инструкциями. По словам А. Иванова, для него «Наполеон продиктовал три записки о положении дел и своих планах, в которых изложил принципы управления Египтом: араб – враг турок и мамелюков; нужно “убедить мусульман в том, что мы любим Коран и уважаем пророка”; Мурад-бея и Ибрагим-бея можно сделать союзниками французов, возведя их в княжеское достоинство, а других беев – произведя в генералы и вернув их владения…». Но Бонапарт сам не верит в возможность такого союза с мусульманами, свидетельством чего может служить такое распоряжение

Клеберу: «Если же вследствие неисчислимых непредвиденных обстоятельств все усилия окажутся безрезультатными и вы до мая месяца не получите ни помощи, ни известий из Франции, и если, несмотря на все принятые меры, чума будет продолжаться и унесет более полутора тысяч человек… вы будете вправе заключить мир с Оттоманской Портой, даже если главным условием его будет эвакуация Египта». Следовательно, Бонапарт хорошо понимал, чем, скорее всего, закончится его египетская авантюра. Отсюда возникает вполне закономерный вопрос, задаваемый А. Манфредом: «Если надо соглашаться на эвакуацию Египта, то зачем было начинать войну в Египте, к чему все эти жертвы?»

Дав Клеберу полномочия заключить мир с Портой на условиях эвакуации Египта, Бонапарт тут же выразил надежду на улучшение отношений с турками, которые «хорошо знают, что нас интересует не их территория, а Индия; что мы не стремимся унизить на берегах Нила полумесяц, а преследуем там английского леопарда».

Самого же Бонапарта ни Индия, ни Иерусалим уже не интересовали – они так и остались его несбывшимися мечтами. 23 августа 1799 года, ни с кем не попрощавшись, оставив Клеберу, помимо конверта с инструкциями, долг в семь миллионов франков, он отплыл из Египта на борту фрегата «Мюирер» в сопровождении своих ближайших сподвижников: Бертье, Монжа, Бертолле, Евгения Богарне, Бурьенна, Ланна, Мюрата, Дюрока, Андреосси, Давал етга, Бессьера, Мармона и др. «Трезво взвешивая все обстоятельства, снова и снова проверяя всю информацию о дислокации английских кораблей, о порядке патрулирования их вдоль берегов, – писал А. Манфред, – Бонапарт убеждался в том, что шансы любого французского корабля пройти незамеченным бесконечно малы, ничтожны, не больше одного из ста. Попасть в плен к англичанам ни в малой мере не соответствовало намерениям Бонапарта; в любом варианте это означало бы для него гибель, конец… И все-таки он должен был идти на риск».

Вместе с другим фрегатом венецианской постройки «Мюирер» буквально крался по морю, часто останавливаясь при малейшей угрозе со стороны англичан. Адмиралу Гантому, по словам А. Манфреда, были «даны жесткие директивы: уклоняться от всех обычных морских путей, держаться ближе к африканскому берегу. Днем не двигаться, не привлекать внимания; продвигаться вперед только ночью, под покровом темноты или тумана». Правда, англичане все же увидели эти суда, но, по счастливой случайности, приняли их за рыбацкие шхуны. Бонапарт хорошо понимал, что в случае их обнаружения неприятелем остается только один выход: самим взорвать свои корабли. Эту задачу он возложил на бывшего якобинца Монжа. И когда через несколько дней навстречу беглецам попался корабль, который они поначалу приняли за английский, тот послушно занял позицию у порохового погреба. Но все обошлось, а вскоре на горизонте появился до боли знакомый Бонапарту остров – его родная Корсика.

Последнее испытание выпало на их долю на подходе к Тулону. Вот как описал его в своих воспоминаниях мамелюк Рустам: «Примерно в семи милях от Тулона на горизонте показались семь английских кораблей. Адмирал Гантом приказал занять оборонительные позиции и в то же время специально для Бонапарта велел спустить в море шлюпку и незаметно привязать к военному кораблю. На всякий экстренный случай.

Англичане даже с такой дали начали обстрел наших кораблей. Гантом понял, что в Тулон зайти нам не удастся, велел переменить курс и направиться к Провансу, во Фрежюс. Порт этот был недалеко, уже виднелся берег, так что очень скоро мы дошли до пристани. Англичане проплыли мимо нас, несколько раз стрельнули из пушек, но мы уже не боялись их – береговая артиллерия защищала нас».