Наполеоновские войны

Между тем многие французские военачальники, которые не могли не понимать того, что их военные морские силы существенно уступают англичанам, относилось, к своей флотилии не столь скептически. В Булони верили или, скорее, хотели верить в непобедимость новой «Великой армады» и даже дискутировали вопрос по поводу возможности ее столкновения в Ла-Манше с английским линейным флотом. 12 января 1804 года Наполеон писал адмиралу Гантому в Тулон: «Я сейчас возвратился из Булони, где развернулась усиленная работа. Напишите мне Ваше мнение об этой флотилии. Надеетесь ли Вы, что она перевезет нас на берег Альбиона? Только 8 часов ночного времени, благоприятные нам, и судьба мира будет решена». Но ни адмирал Гантом, ни адмирал Вильнев, ни командующий Булонской флотилией адмирал Брюи не верили в благополучный для французских суден исход их столкновения в Ла-Манше с английским военным флотом. Как бы ни были утешительны сопоставления количества орудий в Булонской флотилии с судовой артиллерией у англичан, как бы ни были соблазнительны расчеты на то, что мелкие суда французов представляют собою трудно уязвимую цель, легко предугадать, чем закончилось бы столкновение между мощными английскими линейными кораблями и мелкими судами, управление которыми в бою представляло непреодолимые затруднения.

Французские флотоводцы довольно скептически оценивали состояние флота своих союзников – испанцев.

Морской министр адмирал Декре говорил Наполеону:

«Я верю в действительную силу кораблей Вашего величества и в той же степени уверен в тех кораблях Травины, которые были уже в море. Но что касается прочих испанских кораблей, которые в первый раз выйдут из порта, дурно вооруженные, под командой неопытных капитанов, то, признаюсь, я не знаю, что можно осмелиться предпринять на другой день вступления под паруса с этою многочисленною частью союзного флота». Один испанский флотоводец отмечал, что его подчиненные лишены инициативы, зато слепо следуют любым приказаниям своих командиров: «Опыт показывает, что испанцы вынуждены действовать в системе, которая отличается формализмом и требует безукоризненного следования приказам, и потому в бою не проявляют инициативы и постоянно ждут приказов командующего насчет того, как им надлежит действовать в той или иной ситуации. В итоге они просто не в состоянии проявить инициативу и правильно воспользоваться сложившейся в их пользу обстановкой». При этом многие британские флотоводцы отмечали безграничную смелость и отвагу, присущие испанским морякам. Уильям Робинсон, который участвовал в Трафальгарской битве, сражаясь на британском линейном корабле «Ривендж», вспоминал: «Испанцы сражались так же яростно, как и французы… и, если принимать в расчет морскую подготовку и храбрость, то они вполне заслуживают признания».

С того самого дня, как Наполеон Бонапарт уверился, что для выполнения его предприятия Франции нужен большой флот, он принялся за дело его восстановления с той же энергией, с какой осуществлял все свои проекты. Еще в марте 1803 года было предписано заложить 10 кораблей во Флессингене и в трех главных коммерческих портах Франции: Нанте, Бордо и Марселе. В Бресте заложено было 3, а Лориане – 5, в Рошфоре – 6, в Тулоне – 4, в Генуа и в Сен-Мало – по 2. Таким образом, число линейных кораблей французского флота могло возрасти менее чем за 2 года до 66. К началу военных действий объединенные силы франко-испанского флота насчитывали около 85 линейных кораблей против 105 английских. Корабли союзников базировались в Текселе, Бресте (18 линейных кораблей и 6 фрегатов), Рошфоре (4 и 5), Ферроле (5 и 2), Кадисе, Картахене и Тулоне (соответственно 10 и 4).

К тому же Наполеон приказал собирать все возможные средства: рыбацкие лодки, шлюпки, баржи, плоты, байдарки – все, что могло плавать. Они собирались со всей округи и доставлялись из других мест. Известно о доставках лодок из Голландии и из Парижа. Было собрано и построено почти две тысячи различных судов.

Основная стратегическая задача Наполеона состояла в том, чтобы стянуть французский военный флот к Ла-Маншу в момент, когда эскадры Нельсона будут находиться далеко от берегов Англии. Пока же этот момент не наступит, неприятель должен быть уверен в том, что Наполеон намеревается произвести высадку без помощи военного флота и что именно поэтому он и вооружает свои военные суда. Уже после того, как планы вторжения в Англию потерпели крушение, Наполеон в приказе по армии от 1 сентября 1805 года следующим образом объяснял свои намерения: «Если бы я построил одни транспортные невооруженные суда, то неприятель легко понял бы, что высадка будет произведена только после прибытия военного флота. Но, вооружив флотилию артиллерией, я обманул неприятеля, который решил, что я намериваюсь пробиться к его берегам только с помощью этой флотилии». Но в действительности Наполеону, как покажут дальнейшие события, обмануть неприятеля не удалось. «Это шлюпочное дело, – говорил Г. Нельсон, – может быть лишь частью великого плана вторжения, но никогда оно не может быть самостоятельным».