Напоминание о нем

– Мы хотим быть готовы ко всему, что она решит сделать, – сказал Патрик.

– Но что она может сделать? – По тому, как наклонила голову Грейс, я понял, что, вероятно, этого не стоило говорить. Но разве судья выдаст запрет на приближение только потому, что подан запрос? Мне казалось, для того, чтобы такой запрос одобрили, от Кенны потребовалось нечто большее, чем просто присутствие.

– Она гналась за нами на парковке у продуктового, – сказала Грейс. – Леджер, я боюсь ее.

Ох. Я и забыл об этом, но почему-то чувствовал необходимость защищать Кенну, как будто виноват в том, что мы все оказались в таком положении.

– Мы поговорили с Грейди, – сказал Патрик. – Он сказал, что может уговорить судью одобрить запрос, и, возможно, на этой неделе ей уже вручат запрет.

Мне много чего хотелось сказать, но сейчас явно не время. И я понятия не имел, когда для этого вообще настанет время. И надо ли мне вообще что-нибудь говорить.

Я сделал еще глоток и ничего не сказал про их новости. Я просто сидел, стараясь не выдавать своих предательских чувств. Потому что именно им я сейчас и был. Предателем. Других вариантов нет.

– Давайте сменим тему, – сказала Грейс, глядя, как Диэм возвращается к нашему столу. – Как поживает мама, Леджер? Я даже не успела поговорить с ней, когда они приезжали в город.

– Отлично. Они поехали в Йеллоустоун, так что, наверное, еще заедут сюда на обратном пути.

Диэм забралась к Грейс на колени.

– Я была бы рада ее повидать. Давайте поужинаем все вместе, когда они приедут.

– Я ей скажу.

Грейс протянула Диэм чипс и сказала:

– А дата-то приближается. И что ты чувствуешь?

Я дважды моргнул. Я понимал, что она говорит о чем-то, не связанном со Скотти, но не мог понять, о чем именно.

– Леа? – переспросила Грейс. – Ваша отмененная свадьба?

– Ах, это. – Я пожал плечами. – Я нормально. Она нормально. Так всем будет лучше.

Грейс слегка нахмурилась. Ей всегда нравилась Леа, хотя не думаю, что она хорошо ее знала. Не то чтобы Леа была плоха. Если бы я так считал, то не сделал бы ей предложения.

Она просто была недостаточно хороша для Диэм, и, знай это Грейс, то поблагодарила бы меня за отмену помолвки, а не начинала бы эти разговоры в надежде, что я передумаю.

– А как продвигается дом? – спросил Патрик.

– Отлично. Думаю, через несколько месяцев смогу переехать.

– А когда ты выставишь этот свой дом на продажу?

При этой мысли я немного сгорбился на своем кресле. Выставить дом на продажу – все равно что продать кусок самого себя. По многим причинам.

– Пока не знаю.

– Я не хочу, чтоб ты переезжал, – сказала Диэм.

Эти слова ударили меня в самое сердце.

– Но ты сможешь гостить у него в новом доме, – сказала Грейс, пытаясь ее уговорить. – Это совсем недалеко.

– Мне нравится его дом сейчас, – надулась Диэм. – Туда я могу ходить сама.

Диэм уставилась себе на руки. Мне хотелось взять ее с колен Грейс, прижать к себе и сказать, что я никогда ее не оставлю, но это было бы неправдой.

Я жалел, что не подождал полгода с началом строительства, когда Диэм была совсем маленькой. Шести месяцев было бы достаточно, чтобы понять – девочка, которую взяли растить Грейс и Патрик, настолько проникла в мою жизнь и мое сердце, как будто я сам произвел ее на этот свет.

– С Диэм все будет нормально, – заверила меня Грейс. Она правильно поняла выражение моего лица. – Это всего двадцать минут. Ничего же не изменится.

Я посмотрел на Диэм, а она на меня, и, клянусь, у нее на глазах показались слезы. Но она закрыла глаза и спрятала лицо на груди у Грейс прежде, чем я убедился в этом.

23

Кенна

Подписывая бумаги, я обнаружила, что Леджер решил платить гораздо больше, чем мне платят в продуктовом.

Из-за этого, ну и потому что у меня такой характер, я весь вечер даже не присела. Я навела везде порядок. Никто меня не просил, но я мыла посуду быстрее, чем она снова пачкалась, так что между партиями грязных тарелок я перебрала все полки, кладовку и все в шкафах.

У меня было пять лет опыта. Я не сказала Леджеру про свой опыт, потому что мне всегда неловко об этом говорить, но в тюрьме я работала на кухне. Так что пара-тройка десятков посетителей бара – это прогулка в парке по сравнению с несколькими сотнями женщин.

Сначала я не знала, каково будет оставаться тут вместе с Эроном, потому что он, с его мощными плечами и темными суровыми бровями, казался очень грозным. Но оказался просто плюшевым мишкой.

Он рассказал мне, что работает тут несколько лет, с первого дня, как Леджер открыл этот бар.

Эрон женат, у него четверо детей и две работы. На неделе он работает ремонтником в соседней школе, а по пятницам и субботам – тут. Все его дети уже выросли и разъехались, но он говорит, что продолжает работать, чтобы откладывать деньги, и они с женой когда-нибудь поедут в отпуск навестить ее семью в Эквадоре.