Напряжение сходится

— Учу четвертый диалект румынского, — бодро отрапортовал я. — Правда, практиковать не с кем — цыгане с вокзала еще на первом поняли, что им говорят, и уехали.

— Для начала, где твой самолет? — не повелся брат, поглядывая из-под полузакрытых ресниц.

— Сломался, — постарался я изобразить самую честную улыбку, чтобы не беспокоить брата реальным положением дел.

— То есть рухнул, ударился об землю и разлетелся на два квадратных километра — это «сломался»? — приподнял он бровь.

— Но ведь он после этого и правда сломался! — мудро отметил я. — А откуда информация, позволь уточнить?

Сестры и отец были предупреждены и обещали молчать. Все-таки все живы-здоровы.

— Из газет.

— Ах вот оно что… — покивал я, скрывая недовольство.

Никакой личной жизни!

— Есть еще что-нибудь, о чем я опять узна́ю из газет? — продолжил он тем же спокойным тоном.

Но напряжение позы и побелевшие костяшки пальцев, сжатых в кулак, показывали нешуточное обострение чувств. Попросту — брат за меня переживал. Он не выплескивал накипевшее словами — возраст диктовал солидность поведения; не мог обнять или выразить свои эмоции как-то иначе — расстояние не позволяло этого сделать. Но от этого беспокойство его не становилось меньше, а страх от несбывшегося наверняка приходил к нему в мыслях, подтачивая спокойствие все это время.

— Извини, — покаялся я, уронив голову, — не хотел тебя волновать.

— Все целы? — дав мне секунд двадцать зябкой неопределенности, все же выдохнул Федор.

— Да, конечно, — осторожно поднял я взгляд, — как и планировалось.

— Ах, планировалось… — отвел он взгляд и посмотрел на свой идеальный маникюр. — А теперь, говоришь, тебе нужен еще один самолет?

— Ну когда я не возвращал твои вещи?! — возмутился я. — Всегда ведь отдавал назад — целыми, невредимыми и…

— Новыми, — перебил Федор, переведя на меня скептический взгляд.

Мир иногда такой хрупкий…

— С продленным сроком гарантии, — сделал я осторожное уточнение и со вздохом подытожил: — Значит, самолет в другом месте поищу.

— Самолет — дам, — остро посмотрел на меня брат. — Если расскажешь, для чего.

— Для перевозки людей! — бодро отрапортовал я.

— Подробнее.

— Будущих друзей!

— Обожемой… — схватился Федор за виски. — Я так и знал. В упавшем самолете тоже они были?

— Неа, в том — женщина и медведь, — почесал я затылок. — Какие из них друзья? То убить хотят, то слушаться не желают.

— Медведь… убить?.. — встревожился брат. — Ты с Шуйскими поссорился?

— Да нет, это женщина, — отмахнулся я. — Медведь-то как раз-таки вменяемый, это я там немного не усмотрел. Но теперь я все осознал и женщин перевозить буду исключительно под сонным зельем и в связанном виде, — задумчиво донес я до него свое представление о безопасном перелете, — никакого им доверия.

— Та-ак… — протянул Федор, и в звуке этом послышались нотки папиного голоса.

Пришлось раскрывать часть замысла с обучением, вполне убедительно пояснив, что никто добровольно отдавать высокоранговые техники не станет, равно как и продавать — за любые деньги. Это ведь даже не оружие, а знание, распространение которого невозможно проконтролировать, а детальное знание механизма атаки или защиты может аукнуться тем, что его применят против самого носителя. По-моему, вышло убедительно.

— Ничего не выйдет, — скептически покачал головой Федор.

— У меня — получится, — отразил я в ответ уверенное спокойствие. — Нужен только самолет.

— Очнутся — всё разнесут, — все еще хмурился брат.

— Есть место, где не разнесут. И не убегут, — опередил я его. — А вернувшись домой, станут по-доброму скучать.

— Родные захотят отомстить.

— Сложно найти место, над которым не видно звезд ночью, персонал неразговорчив, а мир вокруг закрыт высокими стенами.

— Ты их к деду собрался везти? — догадался Федор.

Федора хранитель крепости Биен тоже признал внуком. Может, за компанию. Может, завороженный тем, как загорается и гаснет огонек внутри рубинов на ладони у смеющегося мальчишки, перебегая с одного неогранённого камня на другой.

— У него есть подавители Силы, — пожал я плечами, — целый полигон.

— Его бы мнением поинтересоваться, — пробурчал брат.

— Оказывается, у меня тут день рождения был недавно.

Федор удивленно приподнял бровь.

— Было два, стало три, — задумчиво цокнул я.

Первое — назначенное в приюте, второе — по моим документам и третье — настоящее. Главное, не забывать отмечать.

— Так что я знаю, что себе попрошу, — подытожил я.

И мне не откажут.

— Максим, подожди… Может, я технику у князя в архивах поищу, — все же попытался остановить меня Федор. — Там столько всякого накоплено — глаза разбегаются!

— Поищи, отчего нет, — улыбнулся я одобрительно. — А я своим способом попробую.

— Ладно, — вздохнул он, принимая мое решение. — Так что за женщина, которая хотела тебя убить? — вроде как перевел он тему, но во взгляде просквозил холод.

Этим он в сестер. Те тоже — сама ангельская покладистость, но для обид у них отдельный блокнотик, то есть два блокнота, записывают в которые синхронно, а вот вычеркивают, отомстив, по очереди.

— Нормально, женюсь на ней, — пожал я плечом.