Напряжение сходится

— А это не слишком жестоко? — Холод сменился порывистыми милосердием и добросердечностью.

Качествами, присущими исключительно ему. И может — его матери, с которой мне не довелось повстречаться.

— Хватит думать обо мне плохо! — не сдержался я, хлопнув ладонью по подлокотнику кресла. — У меня, может, высокие чувства.

— К собственной убийце? — скептически покачал подбородком брат.

— Да это как портфелем по голове в младших классах, — махнул я рукой. — У нее, может, тоже высокие чувства, только сказать боится.

— А если нет? — не сменил выражения лица Федор.

— Да как нет, если да! — всплеснул я руками. — Вон как-то недавно я на полу заночевал, так она в квартиру пробралась и мелком меня обвела, — мечтательно припомнил я следы в квартире Ники, когда позже вернулся обратно. — А ведь могла и убить.

Федор уронил лицо в ладони.

— Самолет она уронила?

— Бесхозяйственная, да, — понуро согласился я. — Зато свой медик в семье будет. И даже ветеринар, — задумчиво припомнил я старого князя Шуйского.

— Познакомишь? — заинтересовался Федор.

— Лет через десять, — неохотно кивнул я.

— А что так?

— В башню после свадьбы посадить хочу. Так что пусть не привыкает к встречам с новыми людьми, — строго произнес я. — Фото ее показать?

— Давай, — подтянулся Федор на своем кресле поближе к экрану.

— На рамку прицела не обращай внимание, так просто лучше видно…

— Ага-ага… Так это же Ника!.. — удивленно произнес брат, стоило ему получить и распаковать архив. — Как ее фамилия-то была… Еремеева! — вспомнил он.

— Последнюю неделю Еремеева, — проворчал я.

— Она согласилась сменить фамилию? — сосредоточенно рассматривая фото, спросил он для поддержания разговора.

— Она вообще об этом не знает и знать не должна.

Федор удивленно покосился в видеокамеру.

— Нечего вмешивать во взвешенное мужское решение постороннее мнение! — наставительно произнес я.

— Так а свадьбу как же проводить?

— Как-как… Когда-нибудь потом, — пожал я плечом. — Отец согласится, подпись я ее знаю. Зачем волновать человека?

Брат нахмурился.

— Будет удобный случай и хорошее настроение — все ей расскажу, — пообещал я.

— С другой стороны… — прикусив губу, вслух поразмыслил брат, — если разойдетесь, то никакого стресса.

— Вот! Одни плюсы, — согласился я с ним.

Только не разойдемся, нет.

— Слушай… Это все потому, что она тебе жизнь спасла? — посмотрел он внимательно и очень серьезно.

— Да что опять-то?.. — досадливо поморщился я.

— Увидел в Москве, стало совестно. Она, я слышал, потеряла дар Целителя.

— Федор…

— Может, проще откупиться?

— Да с чего ты вообще взял?.. — поднял я ладонь, останавливая его.

— С того, что две недели назад у тебя была Лена, — отметил он наблюдательно.

— Расстались, — подытожил я, не распространяясь, те отношения.

— А две недели спустя ты уже готов жениться, — продолжил он так же сосредоточенно, проигнорировав уточнение. — Вы не гуляли, не ходили по парку, ты не дарил ей цветы.

— Дарил! — возмутился я, припомнив букет с розами.

Там, правда, был металлический прут внутри…

— И по парку ходили!

Под конвоем городовых.

— Вы максимум падали из одного самолета, виной чему была она, — завершил он констатировать. — Где тут высокие чувства, Максим?

— Они есть, — упорствовал я.

Брат отклонился на кресло, оперся на подлокотники, сцепив ладони перед собой, и скептически посмотрел в мою сторону.

У Федора, несмотря на возраст, были все же и чувства — пусть и безответные, и первая влюбленность. Оттого понятно его желание обнаружить эти чувства у меня.

— Ты хочешь отдать ей свою фамилию, капиталы и влияние, — мудро смотрел на меня младший брат, — а я не вижу за что.

— Ее талант Целителя был завязан на меня, — под его укоряющим взглядом все-таки произнес я.

— Все же чувство вины… — с досадой поморщился Федор, прикрыв глаза ладонью.

— И теперь ее талант снова есть, — заверил я.

Пальцы на руке Федора чуть разомкнулись, чтобы дать пространство удивлению в его взгляде.

— Даже сильнее, чем был раньше, — поделился я и с улыбкой слегка растерянно повел руками. — Она меня любит. Может ничего не говорить. Может даже пытаться убить и подвесить за ноги над дорогой. Хотя последнее, конечно, перебор, — с осуждением отметил я.

— А ты — ее? — не теряя удивления, уже с интересом уточнил Федор.

— Вот Нике сложнее, да, — посочувствовал я ей. — Никогда не знаешь, насколько все взаимно.

— Максим! — елозил он от любопытства на месте.

— Меня еще никогда так не любили, чтобы даже подумать от такого отказаться.

— Хватит увиливать.

— Да я даже ей ничего не сказал, а ты тут настаиваешь на признании в прямом эфире, — укорил я его. — Вот подслушивает нас сейчас седовласый мытарь из княжеских и слезинку от умиления платочком утирает.

— Не подслушивает, — отмахнулся Федор, — в мой канал и комнату никто влезть не может.

— Значит, люблю, — выдал я стратегическую информацию. — Оказывается, недели для этого вполне достаточно, — задумчиво покачал я носком ботинка.

Если в этой неделе есть достаточно взрывов, покушений, падений на самолете и спасений жизни.

Федор светло улыбнулся и растекся расслабленно по креслу.