Напряжение сходится

Все-таки князь — это практически глава небольшого государства, и получить его аудиенцию так быстро, да еще без дополнительных проверок и контроля, согласовывая в выходной день…

— Пришлось слегка сжулить, — чуть сбился бравурный тон Димки, а в голос добавилось осознание вины. — Я подделал бланк и подпись директора больницы. Без него нам согласовали бы только через три месяца! — опередил он мое неудовольствие. — Но нам ведь срочно?

— Было срочно, — чуть грустно ответил я, останавливаясь возле нужного подъезда.

В углу двора уже вовсю работал экскаватор, загружая землю в самосвал. Ломались под ковшом уцелевшие цветы, хрустела керамика, цеплялась за металл земля… Слегка кольнуло в сердце горечью.

— Не беспокойся, ты все сделал нормально. Насчет бланка я замну, — успокоил я его и отключился.

Одновременно пришла эсэмэска, что мне звонила сестра. После небольшой заминки оставил телефон, взял с заднего сиденья подготовленный сверток из бумаг, сложенных пополам, и направился ко входу в дом. Сам как-нибудь договорюсь.

Внутри подъезда оказалось чисто, пусть и довольно обшарпанно — возраст дома немилосердно сказался на металлических перилах, уже лишенных пластиковой накладки, а некачественная покраска разошлась трещинами, свисая со стен лоскутами. На побелке потолков виднелись следы от баловства спичками, в пролете между первым и вторым этажом кто-то выломал часть дверок у почтовых ящиков. В остальном же — ни мусора с пивными бутылками на лестничных маршах, ни запахов, а телефоны аварийных служб на электрических щитках выведены свежей краской. В общем, ощущение, что за порядком следят, но начали это делать совсем недавно, будто опомнившись, что так жить нельзя.

Нужная мне квартира располагалась на третьем этаже, слева от лестницы и, судя по расположению и типовому проекту дома, являлась двухкомнатной. Новенький дверной звонок находился слева от новенькой же темно-коричневой железной двери со стеклом глазка.

Нажал на звонок и отошел чуть в сторону, чтобы в глазок было видно только плечо и руку.

— Кто там? — приглушенно, из-за толщины дверей, спросила Ника.

— Вы нас заливаете! — стараясь исказить голос, возмутился я.

Сработало — дверь не вышибли со мной вместе из подъезда, а всего лишь немного приоткрыли створку.

— Извините, — на ходу принялась оправдываться Ника, — может, трубы старые. Я жаловалась, но пока не починили… А, это ты, гад, — холодно завершила она, глядя на меня.

Одета в банный халат, волосы забраны полотенцем. Прищур убийственный.

— Ника, моего там было — только цветы! — с жаром произнес я, протягивая ей сверток.

— Я твоей сестре уже все сказала.

Смысл сказанного по тону мне понятен.

— Вот, возьми, — чуть понурился я, отметив, что брать сверток она не собирается.

— Это что? — хмуро покосилась она.

— Извинения, — неловко ответил.

После чего просто положил рядом с дверью, отошел к лестнице, но задержался на секунду.

— Будет просьба, — посмотрел я на нее, — на неделю поезжай за город. В университете ничего не скажут.

— Ты смеешь выгонять меня из моего города?.. — прошипела Ника.

— Это просьба, — отвернулся я от девушки и чуть ссутулился. — Останешься так останешься.

После чего спустился с лестницы, особо не прислушиваясь к звукам сверху.

Тем не менее шелест бумаг — тех самых накладных на цветы, в которых был завернут артефакт, утерянный Никой, — я услышал.

— Зачем мне уезжать? — произнесли сверху.

Не так чтобы громко, но тут и расстояние невелико.

— Федор прилетает. Брат. Расстроится, — односложно ответил я и в пару шагов вышел из подъезда.

На обратном пути мне все-таки дозвонилась Тоня. До того числилось десять пропущенных, так что не взять трубку уже было как-то неловко.

Выслушал ряд обвинений, возмущенное пыхтение на два голоса — тут и Катя подключилась, а также нотацию, что так делать нельзя, и все, что мне теперь остается как приличному человеку, это…

— Я ей подарил вещь за три миллиарда.

Ну или так — неохотно согласились они. Но лучше бы, конечно…

— Я все сказал, — повесил я трубку.

Потому что расскажи им — они тут же включат свою «радиостанцию» и накроют новостью половину страны. Это ж не Федор — он, между прочим, со второго класса хранит секрет, кто установил в кресло школьной карусели систему катапультирования с самолета. Все уже знают, но Федор все равно хранит и загадочно поглядывает.

А артефакт не жалко. Через неделю все равно станет совместно нажитым имуществом.

Глава 7

Понедельник все-таки наступил — и, несмотря на некую странность такого наблюдения, был определенный шанс не проснуться поутру, а оказаться сметенным в пыль и песок вместе со зданием. Защита защитой — в том числе рунный обелиск, вмурованный в фундамент здания, но я как-то не сильно хотел проверять ее эффективность по сравнению с Силой Крови древнего семейства. На фоне таких перспектив отдать даже очень дорогой артефакт за жизнь и спокойствие не кажется чрезмерной платой. Да и виноват я, что уж.