Напряжение сходится

Мне же в общем-то не нужно много времени — сразу за местом секретаря уходил круто вправо коридор к княжескому кабинету. Мне, как говорят в таких случаях, всего лишь документы передать да уточнить пару моментов.

Например, зачем Самойлов из мещан понадобился им в одном зале с упрямым Колобовым? Понадобился срочно, без типичных для таких аудиенций проверок и предварительного собеседования с чиновниками рангом ниже.

Обычному человеку этого не узнать — как не знает свою судьбу пешка, стоящая перед ладьей. И не узнает, пока не дойдет до последней клетки на шахматной доске.

Нам же такой долгий путь преодолевать не надо — вот она в конце пути, дверь из массива светлого дерева ценной породы, отчего-то подпертая бруском, чтобы не закрывалась. Странная деталь для обстановки кабинета одного из могущественнейших людей по эту сторону Уральских гор. По ту сторону гор, впрочем, у персон такого уровня тоже полно странностей. Это ж надо — отваживать от меня невест… Или пытаться меня сожрать… В общем, копеечный брусок и створка из цельного массива дерева-исполина — это еще вполне нормально.

Я прошел по коридору с мозаикой из мрамора на полу и окрашенными под известняк стенами. Ближе к середине справа находился проем персонального лифта, с погасшим по причине отсутствия электричества индикатором этажа. Проходя мимо, покосился на циферблат подаренных часов — можно. И здание заполошно вздохнуло подключенной энергией резервного источника питания — зашелестели кондиционеры, загудел лифт, отрабатывая противопожарный маневр и отправляясь на этаж подземной парковки. Перезагружались АТС, равнодушно относясь к проклятьям нервничающих людей, набирающих княжеский номер. Совсем скоро они дозвонятся, но до этого…

Я тихонько зашел внутрь кабинета. Просторное помещение пятнадцать на двадцать метров украшалось самым дорогим, что есть в этом городе, — видами на центр Москвы из двух панорамных окон, образующих угол стен справа и передо мной. Слева темное дерево облицовки закрывали карты шести континентов, выполненные в масштабе достаточном, чтобы Антарктика касалась паркета, а Арктика подпирала выбеленный потолок в шести метрах над головой. Где-то на карте даже красовались разноцветные флажки, отражая области интересов и клановую собственность, а по углам стен кантом шли гербы подчиненных городов, коих было около двух десятков. Стена же справа и слева от двери в кабинет закрывалась рядом крупных телевизоров, призванных отражать презентации и отчеты для высшего руководства. Сверху все это освещалось десятком ламп дневного света.

Обычное в общем-то рабочее пространство для приема людей со стороны и собственных подчиненных. Ничего общего с личным кабинетом, вход в который наверняка располагается здесь же, под участком фальшстены, но куда точно не приведут случайного человека с улицы. Вот там будут и стеллажи с документами и книгами, на форзацы которых любопытно взглянуть; найдется место для фотографий семьи и предков, памятных предметов и деталей, характеризующих хозяина. Тут же все было достаточно стерильно в плане влияния личности на обстановку. Обычный деловой кабинет под стандартные нужды. Должен был быть.

Но сейчас вся мебель — все эти кресла за длинным столом для совещаний, вместе с ним самим, были сдвинуты вплотную к стене с картой. В ту же сторону был скатан мягкий ковер, а пол вместо него покрывала уложенная внахлест черная пленка — точно такая, как в пакетах для мусора. Единственное, что оставалось на своем месте в кабинете по логике вещей, — это отдельный стол руководителя возле панорамного окна напротив. Только вместо документов, которые все равно накапливаются так или иначе, на нем был разложен хирургический набор из медицинской нержавейки — приборов на тридцать, закрепленных каждый в персональном кармашке специально предназначенного для такого черного чемоданчика.

Интересно.

За тем же столом обнаружился и сам хозяин кабинета, он же князь Панкратов — нестарый на вид мужчина с высоким лбом, седым ершиком волос и волевым подбородком. На нем армейская рубашка в камуфляже песочной расцветки, с нашивкой в виде княжеского герба над сердцем.

Михаил Викентьевич был занят тем, что пытался навязать свою княжескую волю компьютеру, который не хотел нормально работать, несмотря на титулы и высокий боевой ранг хозяина.

— Да включайся ты, железка! — чертыхался он, пытаясь легкими постукиваниями по корпусу и нажатиями на кнопку включения призвать электронику к благоразумию.

Электроника уходила в бесконечную перезагрузку.

— Час дня, — сверившись по часам, озвучил я информацию, стоя у самого порога и не наступая на черный полиэтилен.

— Ну надо же, заработало, — удовлетворенно хмыкнул князь, не отводя взгляда от экрана. — Час уже? Заводите этого.

— Этот уже здесь, — мягко ответил я.

— Сам явился… — Цепко посмотрел он на меня — вернее, в пространство за приоткрытой дверью. — Григорий Андреевич где?

— Снаружи, — ответил я правду, откинул брусок дерева в сторону носком ботинка и плотно закрыл дверь, — отговорился делами клана.