Напролом

Сад при доме тянулся вдоль одной его стены; с трех остальных сторон находились дорожка, ведущая к дому, двор конюшни и службы. Кроме калитки, у которой мы стояли, в сад можно было попасть только через застекленные двери, ведущие в гостиную.

Возможно, Бобби тоже пришла в голову эта неприятная мысль. Во всяком случае, когда я вошел в калитку и сошел с выложенной камнем дорожки на газон, глушивший шаги, он не раздумывая последовал за мной.

Мы быстро и бесшумно прошли небольшое расстояние, отделявшее нас от застекленной двери, но она оказалась закрыта. В квадратных стеклах дверной рамы отражался бледный свет луны.

Мы уже собирались подергать дверь, чтобы проверить, точно ли она заперта, когда я услышал сквозь шум ветра слабый стук упавшего и покатившегося вниз предмета и вслед за этим резкое и отчетливое: "Ссука!".

Мы с Бобби застыли как вкопанные. Наши глаза уже полностью приспособились к тьме, но никого видно не было.

– Слезай! – сказал тот же голос. – Мне это не нравится!

– Заткнись!

Всем существом чувствуя, как хорошо меня видно в темноте с голыми ногами и в ярко-голубых трусах, я пошел по газону в том направлении, откуда слышались голоса, хотя любой полицейский вам скажет, что этого делать ни в коем случае не следует, а наоборот, нужно немедленно вернуться в дом и позвонить в полицию.

Мы с Бобби обнаружили мужчину, стоящего у складной лестницы и смотрящего вверх. На нем не было ни маски, ни капюшона – обычный костюм, который на взломщике смотрелся несколько странно.

Это не был ни Джермин Грейвс, ни его племянник, Джаспер.

Человек моложе сорока лет, черноволосый, абсолютно мне неизвестный.

Он не заметил нас, пока мы не подошли вплотную, настолько был занят тем, что происходило наверху, и когда я громко осведомился: "Мужик, а что это ты здесь делаешь?", он подскочил от неожиданности.

Бобби ударил его под колени с ловкостью опытного регбиста, а я схватился за лестницу и толкнул ее в сторону. Сверху раздался вопль, и с крыши ссыпался второй незнакомец, который рухнул на пустующую клумбу.

Я навалился на него, ткнул его лицом в ноябрьскую грязь и принялся одной рукой ощупывать его карманы, ища оружие. Он все это время извивался и брыкался. Не найдя оружия, я попытался добыть из него какие-нибудь документы, дневник, письмо или что-нибудь такое. Люди, которые отправляются на дело в костюмах, уместных скорее в офисе, вполне могли не принять необходимых мер предосторожности.

До карманов я добраться не мог: было темно и он очень дергаются, – но я ухватился за ворот пиджака и потянул его назад и вниз, на некоторое время связав противнику руки. Он бился и пинал меня ногами, и в конце концов ему удалось стряхнуть меня с себя, но я обеими руками вцепился в пиджак и держался изо всех сил, что не давало ему возможности двигать руками и буквально сводило его с ума.

Чтобы освободиться, он выскользнул из пиджака, оставив его у меня в руках, и не успел я что-то предпринять, как он вскочил на ноги и бросился бежать.

Я не стал гнаться за ним. Вместо этого я обернулся к Бобби. Он катался по земле, обмениваясь короткими резкими ударами и сдавленными ругательствами с человеком, который держал лестницу. Я бросил пиджак в густую тень у стены дома и бросился на помощь к Бобби. Вдвоем нам удалось повалить взломщика на землю и уткнуть его носом в траву. Бобби уселся ему на ноги, я поставил ногу ему на шею. Бобби несколько раз ударил его по почкам, явно намереваясь причинить боль.

– Что-нибудь, чем его связать! – сказал он.

Я наклонился, взялся за ворот пиджака взломщика и, как и в прошлый раз, стянул его. Потом снял ногу с его шеи и сказал Бобби:

– Этого будет довольно.

– Чего?! Не валяй дурака!

Пришелец принялся вырываться. Боевой дух в нем еще не угас. Бобби изо всех сил ударил его в ухо и снова в поясницу. Я сунул руку в карман пиджака, достал бумажник и сунул его под нос Бобби.

– Гляди! – сказал я. Но Бобби только потряс головой. Он не понял, что это такое, и не хотел, чтобы ему мешали.

Я сунул бумажник обратно, бросил пиджак в тень рядом с первым и с секунду смотрел, как Бобби и взломщик, теперь оставшийся в одной рубашке, мутузят друг друга, катаясь по земле. Взломщик пытался вырваться и убежать, а Бобби хотел драться.

Бобби был высоким и сильным. Покушение на его дом разгневало его, и, кроме того, наверняка вся подавленная и беспомощная ярость последних страшных дней вырвалась наружу: во всяком случае, он бил своего противника всерьез. Меня внезапно охватила тревога. Я подумал, что это уже слишком, что он уже не просто хочет задержать взломщика, а избивает этого человека, бьет смертным боем. Я перехватил занесенную руку Бобби и потянул назад. Бобби потерял равновесие, его жертва вывернулась и упала на колени, кашляя, захлебываясь, хватаясь за живот.

– Сука! – зло рявкнул Бобби и ударил меня вместо него. Взломщик тем временем с трудом поднялся на ноги и заковылял к калитке.

Бобби попытался броситься за ним. Когда я схватил его. чтобы остановить, он сильно ткнул меня кулаком под ребра.

– Проклятый Филдинг! Мудак! Ублюдок гребаный!

– Бобби... Пусть уходит...