Читаем Народ-богатырь полностью

В 1111 г. по инициативе Владимира Мономаха снова собрались дружины из многих земель Руси для большого похода в Половецкую землю. Объединенное войско в начале марта сосредоточилось на пограничной реке Суле. Отсюда воины на санях двинулись к Хоролу. Из-за оттепели сани на этой реке пришлось бросить, и дальше полки шли военным строем, выслав вперед и по сторонам дозоры. На реке Голте войско сделало остановку, поджидая отставших ратников, а затем направилось к Ворскле, преодолев по пути «многие реки». 21 марта русские рати достигли Северского Донца. Впереди был главный центр половецкой орды — город Шарукань, недоступный раньше для русского войска. Теперь жители половецкой столицы увидели под своими стенами грозный строй русских воинов, закованных в боевую броню, и сдались без боя. Летописец сообщает, что они «поклонились князьям русским, вынесли рыбу и вино». На следующее утро русское войско двинулось к другому половецкому городу — Сугрову и сожгло его. Половцы лихорадочно собирали силы, чтобы противостоять русскому войску. 24 марта сошлись русские полки и огромная по численности половецкая орда: разгром городов Шаруканя и Сугрова всколыхнул всю Половецкую степь. Русские воины поклялись перед боем: «Помереть нам здесь, станем крепко!»

Страшен был приступ половецкий, «брань крепкая» разразилась в степи. Русские полки выстояли, отогнали половцев к реке Дегее, мутные воды которой поглотили немало половецких всадников.

Через три дня новая половецкая орда окружила русское войско на реке Салнице, и снова было половцев «многое множество». Снова была «брань лютая», много пало воинов с обеих сторон. Исход сражения решил удар отважных переяславских дружин, возглавляемых самим Владимиром Мономахом. «Падали половцы перед полком Владимировым», — отмечал летописец. В руки победителей попало «полона много, и скота, и коней, и овец, и колодников много поймали руками».

Победа русских полков в самом сердце половецких степей произвела огромное впечатление на степняков. Когда русские воины спрашивали пленных половцев: «Как это у вас была такая сила, а вы не могли бороться с нами и тотчас побежали?» — те отвечали: «Как нам с вами биться?»

Победоносные общерусские походы на половцев принесли Владимиру Мономаху заслуженную славу видного полководца и государственного деятеля. Когда в 1113 г. умер Святополк, а в Киеве вспыхнуло народное восстание, Мономах оказался единственным вероятным претендентом на великокняжеский «стол».

60-летний Владимир Мономах, став великим киевским князем, усилил наступление на степняков. При нем восстановилось былое единство Древнерусского государства. Властной рукой Мономах смирял усобицы, князья по его приказу послушно выделяли военные силы для походов. Русь выступала теперь по отношению к половецким ордам единым фронтом, русские дружины были объединены под единым командованием, и результаты не замедлили сказаться. Половцы превратились в обороняющуюся сторону. Народ Руси еще раз показал, на что он может быть способен, если страну не ослабляют княжеские усобицы. Несколько походов, которые провел Мономах, будучи уже великим князем, довершили разгром основных центров половецких кочевий.

В 1116 г. великий князь послал своего сына Ярополка с большим войском на Дон. В походе принимал участие и сын черниговского князя Всеволод. Русские полки разгромили вежи придонских половцев и снова «взяли три города: Сугров, Шарукань и Балин». От этого удара половецкая орда потомков хана Шарукана Старого уже не могла оправиться и в следующем году откочевала на юго-восток, к Северному Кавказу и в Грузию, где бывшие придонские половцы поступили на службу к грузинскому царю Давиду Строителю. Важным результатом этого похода явилось внутреннее ослабление печенежской орды: против половецких ханов выступили остатки торков и печенегов, до тех пор подчинявшихся им и вместе с половцами нападавших на русские рубежи. Летописец сообщал, что «бились с половцами торки и печенеги у Дона и сражались два дня и две ночи», а затем «пришли на Русь к Владимиру». Владимир Мономах поселил добровольных пришельцев вдоль степной границы, отвел им земли и города. Эти «служилые» торки и печенеги в дальнейшем сыграли немалую роль в борьбе с половцами.

В 1120 г. русское войско еще раз ходило на половцев за Дон. Однако, напуганные предыдущими походами, остатки придонских половцев бежали, не принимая боя. Русские полки вернулись, «не обретя их».

Вздохнула Русь, избавленная на время от опустошительных половецких набегов. Вплоть до смерти Владимира Мономаха не решались половцы нападать на русские рубежи, потому что, по словам летописца, «имени его все страны боялись, и по всем странам шел слух о нем». За свою долгую жизнь Владимир Мономах заключил 20 мирных договоров с половцами и казнил 200 половецких ханов за нарушение соглашений!

Снова рать беспрестанная

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих казней
100 великих казней

В широком смысле казнь является высшей мерой наказания. Казни могли быть как относительно легкими, когда жертва умирала мгновенно, так и мучительными, рассчитанными на долгие страдания. Во все века казни были самым надежным средством подавления и террора. Правда, известны примеры, когда пришедшие к власти милосердные правители на протяжении долгих лет не казнили преступников.Часто казни превращались в своего рода зрелища, собиравшие толпы зрителей. На этих кровавых спектаклях важна была буквально каждая деталь: происхождение преступника, его былые заслуги, тяжесть вины и т.д.О самых знаменитых казнях в истории человечества рассказывает очередная книга серии.

Елена Н Авадяева , Елена Николаевна Авадяева , Леонид Иванович Зданович , Леонид И Зданович

История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное