Народный Пётр. Полное собрание анекдотов и сказаний о Петре Великом

Вслед за тем сделали ещё несколько медалей, из которых золотыми наградили знатнейших спутников, а прочих серебряными.

Рисунок и штемпель медали был сделан в то время, когда получили в Париж известие о намерении Петра Перваго быть в Париж.

Эту медаль Государь всегда сохранял в своём кабинете, а после, его смерти, она была отдана в кабинет редкостей Императорской академии наук, где присоединена к коллекции медалей.

От барона Черкасова, бывшаго Секретарм Его Императорскаго Величества Петра при описанном посещении Парижа.

Анекдоты и предания о Петре Великом, первом императоре земли русской и о его любви к государству. В трёх частях. Москва, 1900. Составитель Евстигнеев.

Ещё о посещении госпожи Ментенон

В день отъезда из Парижа, 9-го июня 1717 года, Пётр посетил и госпожу Ментенон. Он застал её в постели; царь открыл занавес кровати и долго, пристально смотрел на неё молча, потом сел у ног её на постель и спросил, чем она больна? Она отвечала: «старостию». Пётр встал и уехал. В Сорбонне он оказал больше внимания статуе Ришелье, чем живой Ментенон. Тем не менее, его посещение вдруг оживило лицо восмидесятидвухлетней старухи, свидетели этого свидания рассказывали, что в минуту появления Петра на лице её блеснул луч прежней красоты.

Достопамятные сказания о жизни и делах Петра Великого, собранные редакциею журнала «Русская старина». С.-Петербург, 1876.

Каким французы запомнили Петра

Французы-современники так описывают Петра: он был высокого роста, очень хорошо сложен, худощав, смугл, глаза у него большие и живые, взгляд проницательный. Когда он хотел сделать кому-нибудь хороший приём, то физиономия его прояснялась и становилась приятною, хотя всегда сохраняла немного сарматского величия. Его неправильные и порывистые движения обнаруживали стремительность характера и силу страстей. Никакие светские приличия не останавливали деятельность его духа; вид величия и смелости возвещал государя, который чувствует себя хозяином повсюду. Иногда, наскучив толпою посетителей, он удалял их одним словом, одним движением, или просто выходил, чтоб отправиться, куда влекло его любопытство. Если при этом экипажи его не были готовы, то он садился в первую попавшуюся карету, даже наёмную; однажды он сел в карету жены маршала Матиньон, которая приехала к нему с визитом, и приказал везти себя в Булонь; маршал Тессе и гвардия, приставленная всюду сопровождать его, бегали тогда за ним, как могли. Пётр поражал французов и простотою своей одежды: он носил простое суконное платье, широкий пояс, на котором висела сабля, круглый парик без пудры, не спускавшийся далее шеи, рубашку без манжет. Для него были приготовлены комнаты королевы в Лувре; но это помещение ему не понравилось по великолепию, и он потребовал, чтоб ему отвели квартиру в доме какого-нибудь частного человека; ему отвели отель де-Лидигьер, подле арсенала. Но и здесь мебель показалась ему слишком великолепною; он велел вынуть из фургона свою походную постель и послать её в гардеробе. Он обедал в 11 часов, ужинал в восемь *.

* Memoires de Duclos de Saint-Simon, t. XV.

Достопамятные сказания о жизни и делах Петра Великого, собранные редакциею журнала «Русская старина». С.-Петербург, 1876.

Насмешка Государя над одним французом в Париже

Великий Государь, в бытность свою в Париже и, приметив одного придворного, всякой раз являвшегося в новом платье, сказал: «Мне кажется, этот господчик очень недоволен своим портным».

Анекдоты о Петре Великом, выбранные из деяний сего монарха, описанных гг. Голиковым и Штелиным. Издание второе. Москва, 1848.

Посещение Инвалидного дома в Париже

<…> Он изъявил однажды желание побывать в заседании сорока членов французской академии, и тотчас оповестили о том членов, но Пётр сел в карету и велел вести себя в кабинет натуральной истории в ботанический сад, не потому, чтобы он был враг поэзии и красноречия, но потому что знал, и не без основания, что искусства и положительные науки для его народа куда нужнее.

Следуя тому же безотчётному своему влечению, вошёл он, 13 мая 1717 года, в Инвалидный дом в такое время, когда ожидали его в первый раз к Версальскому двору.