Нарцисс в вашей жизни. Как заявить о своих правах и восстановить личные границы

Здесь отец изначально отвечает когнитивной эмпатией: он представляет себе чувства дочери, которая не сдала важный тест, хотя и знала ответы. Но это понимание быстро дало сбой, когда он увидел ее слезы. Вместо эмоциональной эмпатии он испытывает перегрузку, теряет терпение и хочет заглушить ее чувства. Когда она пытается объясниться, он реагирует нарастающей злостью. Он проецирует напряжение, вызванное ее эмоциями, когда говорит, что они с матерью грузят его и ведут себя беспомощно. Ему стыдно за собственный провал в прошлом, и он чувствует себя уязвимо, поскольку не может помочь дочери, а потому вновь прибегает к проекции и обвиняет ее в том, что она сама создает себе проблему. Наконец он грубит девочке и резко уходит.

Влияние расстройства эмпатии у нарцисса

Во втором примере отец прибегает к когнитивной эмпатии, чтобы понять опыт дочери, связанный с проваленным тестом. Но его эмпатия иссякла, как только вмешались собственные чувства – усталость, стыд и неуверенность. Его эгоцентризм, неотпустившие чувства из прошлого и слабая рефлексия пересиливают озабоченность состоянием дочери и приводят к тому, что он начинает ругать ее. Он не в состоянии предложить ей эмоциональную или сострадательную эмпатию и в итоге использует когнитивную, чтобы причинить ей боль.

Часто утверждают, что нарциссам просто не хватает эмпатии. Однако исследования и практика показывают, что они способны проявлять когнитивную эмпатию наряду с эмоциональной и сострадательной при определенных обстоятельствах, например, если близко соотносят себя с кем-то или не видят в этом угрозы. В статье об эмпатии при НРЛ от 2014 г., опубликованной Американской психологической ассоциацией, говорится: «Появляется все больше доказательств, что лица с патологическим нарциссизмом или НРЛ демонстрируют серьезные нарушения эмоциональной эмпатии, но когнитивная практически не страдает». Далее в статье предполагается, что «лица, страдающие патологическим нарциссизмом, возможно, способны перерабатывать аффективную [эмоциональную] информацию, но не хотят

включаться в эмпатический процесс, чтобы не утратить контроль и не показать свою уязвимость»[48].

Люди, столкнувшиеся с редкой и дисфункциональной нарциссической эмпатией, больше всего были дезориентированы и обезоружены тем, что ее, судя по всему, «включал» и «выключал» характерный поведенческий паттерн. С помощью когнитивной эмпатии нарциссы могут понимать и предсказывать мысли, чувства и действия других людей, не «включая» эмоциональную или сострадательную эмпатию. Именно поэтому они могут столь эффективно манипулировать окружающими и использовать их в своих целях. Если бы они не распознавали наши чувства, предпочтения, сильные и уязвимые стороны, их власть ослабла бы – слишком мало осталось бы возможности влиять на эмоции другого человека хоть в позитивном, хоть в негативном ключе.

В отношениях с нарциссами мы следуем установке, что, раз они нас понимают, они будут также нас чувствовать

или заботиться о нашем благополучии. Когда мы проявляем эмоциональную эмпатию по отношению к ним, мы, естественно, полагаем, что это взаимно и они будут проявлять ее по отношению к нам.

Вместо этого мы натыкаемся на нарциссические ограничения, как на невидимую каменную стену. Мы можем потратить годы, если не целую жизнь, пытаясь разрушить ее, потому что верим мнению нарциссов: это мы виновны в том, что раз за разом не получается наладить связь.

Когда мы начинаем понимать, что играем с нарциссом по разным правилам, к нам приходит тяжелое осознание: человек, которого мы любим, не любит нас, во всяком случае, не так, как мы надеемся и нуждаемся. Ужасно раз за разом пытаться и терпеть неудачу, но ужасно и посмотреть правде в глаза: ничто не изменит ситуацию, если только нарцисс не сделает нехарактерный для себя шаг и не начнет искать помощь, которая поможет ему измениться, не начнет активно работать над этим. А если этот неисправимый эгоист – один из родителей, это не просто невероятно больно: это пугает, потому что мы становимся эмоционально одинокими и осиротевшими в этом мире. Ребенку страшнее осознать, что родитель не способен его любить, чем принять: это он виноват в том, что родитель его игнорирует и грубит ему. Если обвиняют нас, по-прежнему остается шанс что-то изменить, исправить ситуацию. Но если родитель эгоистичен от природы, мы никак не сможем повлиять на это, и наша вера в богоподобную фигуру, оберегающую и направляющую нас, пошатнется. Мы столкнемся с неспособностью родителей быть родителями – с самым тяжелым потрясением в нашей жизни.