Нарциссический абьюз. Как распознать манипуляции, разорвать травмирующую связь и вернуть контроль над своей жизнью

Вот почему мы склонны к безотчетным, сильным телесным реакция на травму или воспоминания о ней. Например, когда у меня случается эмоциональный флешбэк и я вспоминаю слова абьюзера, живот напрягается, и я чувствую неприятную сдавленность в груди. Я физически ощущаю боль от его слов. В такие моменты мне приходится прекращать все свои дела и перенаправлять мысли с помощью метода обратных умозаключений, который мы обсудим в третьей главе.

* * *

Факты о влиянии травмы на мозг. Перечислим несколько фактов о травме, которых вы, возможно, не знали; они помогут понять, почему жертвы возвращаются в абьюзивные отношения и почему им нелегко «просто отпустить» такой опыт, как нарциссический абьюз или любой другой вид травмы.

• У нас три мозга. Неокортекс – рациональная часть мозга, а также самая новая. Рептильный мозг – самая старая, нижняя его часть. Лимбическая система – центр мозга, именно здесь находятся самые сильные эмоции. За нашу реакцию на абьюз и травму отвечают лимбическая и рептильная части мозга, а не неокортекс (Van der Kolk, 2015)[35].

• Лимбическая система первой включается в реакцию на травму и запускает сигнализацию. Миндалина, которая занимается переработкой эмоций, переходит в гиперактивный режим, когда нас травмируют, а медиальная префронтальная кора и гиппокамп, отвечающие за обучение, память и принятие решений, затормаживаются (Nutt & Malizia, 2004; Shin et al., 2006).

• Травма как бы консервируется в нашем мозге. Травматические воспоминания застревают в невербальных, подкорковых областях мозга (миндалина, таламус, гиппокамп, гипоталамус и ствол головного мозга), недоступных лобным долям (Dr. Theresa Burke, 2008). По сути, травма отключает высшие исполнительные функции мозга, за которые и отвечают лобные доли. Они являются средоточием здравомыслия и логики, помогают концентрировать и переключать внимание, следить за временем, планировать и организовывать, запоминать детали и выполнять задачи, опираясь на свой опыт.

Следовательно, жертвам любых видов травм бывает сложно сосредоточиться и выполнять задачи так, как они это делают в нормальном состоянии. Травмированный человек может страдать от провалов памяти, а также проблем с планированием и организацией, потому что эта травма, возможно, все еще сидит в тех областях мозга, которые отвечают за память и эмоции.

• Те, кто думает, что жертвы абьюза способны логически переработать ситуацию, с легкостью завершить ее и забыть, ошибаются. Нарушается связь между областями мозга, отвечающими за планирование, осмысление, обучение, принятие решений, и эмоциональными областями мозга – проще говоря, когда человек травмируется, они перестают общаться друг с другом. Как правило, требуются колоссальные усилия, ресурсы, сила воли, валидация, проработка ран на всех уровнях тела и разума, чтобы жертва смогла исцелиться от травмы.

• Когда человек, испытавший травму, вновь сталкивается со схожими стимулами, сколько бы лет ни прошло, миндалина (часть нашей лимбической системы) реагирует так, будто мы заново переживаем то же самое событие (Walker, 2013). Активируются гормоны стресса, и организм переходит в режим «бей или беги». Совершенно безобидная ситуация может реактивировать травму, и нас захлестывают мучительные физические ощущения, а также возникает импульсивная агрессивная реакция на страдания, которые мы переживаем повторно.

• Травматические флешбэки отключают область Брока, речевой центр мозга, и нам тяжело выразить боль словами (Van der Kolk, 2015). Также снижаются функции лобной доли, мешая жертвам травмы отличить ложную угрозу от настоящей.

• Когда мы вспоминаем травмирующее событие, левая лобная доля отключается, а области правого полушария, особенно миндалина, гиперактивируются. Левое полушарие отвечает за мышление и рациональное планирование, а правое собирает сенсорную информацию, такую как визуальные воспоминания и связанные с ними эмоции. Если отключить левую сторону и активировать правую, то связь между ними прервется (Burke, 2008). Это рождает несогласованность нарратива, который жертва пытается как-то осмыслить.

• Логический, мыслящий мозг больше не взаимодействует с реальными воспоминаниями о травме, и неудивительно, что тело и мозг буквально сходят с ума из-за эмоциональных и визуальных флешбэков – мы не способны интегрировать эти две части себя, когда испытываем воздействие травмы.

Вот почему эксперименты с различными методами исцеления, такими как арт-терапия, о которой мы поговорим в третьей главе, очень полезны пациентам, страдающим ПТСР, – они позволяют выразить свою травму невербально. Именно поэтому, кстати, полезны медитация и практика осознанности, которые позволяют осознать собственные физиологические реакции, притормозить, перевести дыхание и оценить, насколько реальна или воображаема новая угроза. Для мозга она может быть вполне реальной, поскольку мы как бы переносимся в прошлое, в состояние изначальной травмы, но осознанность поможет среагировать проактивно, а не импульсивно.