Нарвегия

Двинулись снова по петлявшей меж холмов дороге – куда же с неё деваться! Да и аул должен быть где-то там.

Леонида и самого всё ещё колотило – и даже похлеще, чем Лену. Непросто вот так, сходу, убить троих мужиков. И пусть даже они явно были «плохие», и грабили не первую жертву, он ощущал противную тяжесть внизу живота, и руки тряслись, словно у алкаша наутро. Лицо, он чувствовал, перекосило.

Лена, поняв его состояние, молчала себе, старалась только не отстать.

– Знаешь, давай-ка поедем не через чёртов Биркент. И в аул не будем заходить. А попробуем поголосовать прямо на шоссе.

– В-смысле, мы пойдём сразу к шоссе, которое идёт… Вглубь? – она оглянулась назад.

– Вот-вот. Как элегантно сказал бы давешний частный таможенник, «незаконно проникнем вглубь территории суверенного Вазастана с явно преступными намерениями…»

– Да, я заметила: язык-то у тебя подвешен… Небось, политикой занимался? Или метил в начальники?

– Да нет. Просто экстерном прошёл интернет-курс «юного демагога…»

Они сошли с дороги, и теперь забирали ближе к западу, стараясь обойти уже замаячивший впереди посёлок с огородами и неизменными тополями – именно из них местное население и делало балки для потолков своих глинобитных мазанок.

И именно их стволы обожали местные жучки-точильщики, так что за пятьдесят-семьдесят лет от балок оставалась только гнилая труха…

Зато такие балки куда дешевле привозных сосново-еловых!..

На обход ушёл час. Обходили за километр. И всё равно – слышали, как все собаки аула провожают их проходочку до выхода снова на дорогу.

На их счастье, вскоре навстречу попался трактор. Колёсный. С помощью весомых доводов в виде вазахстанских шеньге, удалось уговорить тракториста развернуться на сто восемьдесят, и провезти их километров двадцать – почти до Биркента. Здесь они слезли – прямо в голой степи.

Лена, сидевшая в кабине, отплёвывалась – пыли хватало. Леонид, примостившийся за кабиной, на рычагах для подвески плугов и прочего сельхозинвентаря, разминал затёкшие ноги минуты три. Но – улыбался. Им повезло – можно было на такой дороге «голосовать» хоть три часа!

Трактор быстро развернулся и умчался, сердито выпуская клубы дыма от некачественной солярки, и пыля – надо же и работать!

– Чёрт… Жаль, не догадались фляжку с водой захватить – горло пересохло.

– Да, жаль. Это ты просто пыли наглоталась. Терпи уж – скоро должны добраться.

– Ладно, потерплю… Леонид?.. – Лена говорила уже серьёзно.

– Да?

– Извини, что спрашиваю… Ты много людей убил до этого?

– Знаешь, что Лена… Морда ты бессовестная, больше никто! Что, не видела – как у меня руки тряслись?!

– Не-е-ет. Кому ты гонишь? Ничего у тебя не тряслось. Думаешь, я потом не посмотрела? Ты попал с пяти метров – прямо в висок. Чтоб так стрелять, да ещё в живого человека, нужно, наверное, годы тренироваться… Ты служил в Спецназе? Или Дисбате?

Уже чувствуя себя вполне очухавшимся, Леонид почесал в затылке:

– Да-а-а… Ничего-то от твоего намётанного глаза не укроется. Вычислила ты меня! Смешно. – он сплюнул в сторону чахлого пропылённого куста саксаула. Вздохнул. Посмотрел в глаза вопрошающей:

– Нет, вообще нигде я не служил. Я – самый банальный офицер запаса. А из пушки стрелял до этого только три раза – два на стрельбище, из Макарова, и один – уж сам… Когда только купил чёртов ТТ. И примерялся.

– Хм-м… Неплохо, видать, примерился… Для четвёртого раза получилось шикарно. А не страшно было – в людей стрелять?

Леонид снова бросил на неё короткий взгляд. Нет, не прикалывается. Брови нахмурены, губы поджаты. Или – просто опять рука разболелась? Но в целом, хоть и запыхалась, но держится молодцом.

– Страшно, конечно. Но ещё страшней – не стрелять. Поэтому как только ты отвлекла их, я и постарался. А вот потом добивать – было, скорее, противно. Мерзко. Но – надо. Или ты хотела бы, чтоб какая-нибудь из этих тварей выжила? И рассказала о нас? Не говоря уж о том, чтоб продолжить… Работу «частных таможенников»?

Некоторое время Лена молчала, глядя себе под ноги. Потом спросила:

– А как ты узнал, что что-то такое и случится? Почему заранее предупредил насчёт шмыганья носом? Ты уже встречался с такими… «таможенниками»?

– Никогда. Да я – до последних четырёх дней – вообще был: жутко законопослушный гражданин. Это ты меня испортила: вон, за нами хвост из трупов, и нарушенных законов и границ!.. – он потыкал за спину оттопыренным большим пальцем.

– Ну знаешь!.. – она вскинулась было, но быстро поняла, что он пытается шуткой и иронией поднять её «боевой дух», – А впрочем… – теперь она беззаботно рассмеялась, – Я так понимаю, ты пытаешься поднять настроение и мне и себе. Спасибо. Я…

Взбодрилась. Но… вспоминать жутко.

– Жутко. Жутко представить, что они бы с нами сделали. Не знаю, обратила ли ты внимание, но у окопа, откуда главарь-то вылез, лежала и лопата. Вот они и углубили бы, и… А там я заметил ещё и… вполне свежий холмик. Правда – это уже потом, когда я их…

Лена промолчала, но от него не укрылось, как напряглись её плечи.