Нас называли ночными ведьмами. Так воевал женский 46-й гвардейский полк ночных бомбардировщиков

«В Крыму был такой период, когда летчики-истребители, желая, очевидно, блеснуть перед девушками мастерством пилотажа, на обратном пути с задания обязательно проходили над нашим аэродромом и выделывали разные вензеля в воздухе. Они забывали, что мы в это время спали после ночных полетов. Беспрестанный рев моторов истребителей не давал нам нормально отдыхать. Стали жаловаться командиру полка, а она — в высшие инстанции. Вскоре по всей Воздушной армии объявили, что Чеботарка — запретная зона. Кто нарушит, будет строго наказан. Только после этого стало тихо.

Побывать в женском полку, познакомиться с девушками, «обменяться опытом боевой работы» — было мечтой многих летчиков. Но поскольку мы с вечера и до утра летали на задания, а днем истребители сами работали, то возможностей для обмена опытом что-то не находилось.

Только с «братцами-бочаровцами» у нас с самого начала знакомства, с 1942 года, установились дружеские, хорошие отношения. Они тоже летали ночью на По-2, иногда базировались на одном с нами аэродроме и бомбили те же цели, что и мы. Нам была понятна их работа, как своя собственная, а они со знанием дела ценили и уважали наш труд.

«Братцы» не хвастались перед нами, как некоторые истребители, воздушными боями и сбитыми самолетами противника. Они были такими же работягами, «кукурузниками», как и мы. Думается, что правильный тон для своих подчиненных задал сам командир полка Константин Дмитриевич Бочаров».

* * *

Наша цель — действующий аэродром под Севастополем. Он работает днем и ночью, немецкие самолеты летают в Румынию и обратно, спешат эвакуировать из Крыма все, что можно.

К цели подходим на высоте две тысячи метров. В первом полете нас держали прожекторы. Нина насчитала больше двадцати. Мы это учли. Снижаемся, убрав газ. На аэродроме включены посадочные огни, рулят самолеты. Сейчас мы их накроем!.. Только бы нас не обнаружили раньше времени.

— Целься получше, Нина! Такое бывает не часто.

Внизу — посадочное «Т» из электролампочек, такое ровненькое, аккуратненькое. Видимо, там ожидают самолет из Румынии. Продолжаем неслышно планировать. Я забываю обо всем на свете, единственное мое желание — разбомбить немецкий самолет. Нина вертится в кабине, потом затихает. Грохот на земле: взрыв с пламенем… И сразу — ослепительный свет: включились прожекторы. Шарят по небу, ловят наш По-2 где-то гораздо выше. И там же разрывы зенитных снарядов. А мы — низко…

Стрелка высотомера приближается к тремстам метрам — мы слишком увлеклись, забыв о высоте. Земля совсем близко… Больше снижаться нельзя, и я даю полный газ: вот теперь и нам достанется!

Но внезапно, к нашему удивлению, наступила темнота. Погасли прожекторы, молчат зенитки. Только на земле пылает самолет. Совершенно свободно мы уходим в сторону моря.

Что же случилось? Оставалось только гадать: то ли немцы приняли наш самолет за свой, когда услышали шум мотора так низко, то ли в самом деле прилетел самолет из Румынии и они боялись сбить его. В любом случае нам здорово повезло.

* * *

Курортный город Саки, к северу от Севастополя. Мы сидели на аэродроме в полной боевой готовности. Правда, никто не думал, что в эту ночь придется летать. Погода была явно нелетная, и другие полки в дивизии не работали.

Но вот вернулась Дина Никулина, летавшая на разведку погоды, и доложила командиру полка:

— Товарищ командир, погода неважная, сплошная облачность, высота нижней кромки триста пятьдесят-четыреста метров. Вертикальная видимость есть. Летать можно.

— Можно? — переспросила Бершанская.

— Вполне. Ориентиры просматриваются.