Нас называли ночными ведьмами. Так воевал женский 46-й гвардейский полк ночных бомбардировщиков

В определенный момент, когда десант подходил к берегу, по сигналу ракеты мы переносили свой удар в глубь обороны противника и подавляли его артиллерию. (Подобным образом мы действовали и потом, при десанте через Вислу и Одер…)

Так мы прикрывали десант на пункт Эльтиген, южнее Керчи, где была высажена знаменитая сибирская дивизия Гладкова. Слава о ней шла по всей Кубани. Но нашим войскам не удалось соединиться с керченским десантом, они оказались в окружении немецких войск (с моря их тоже блокировали) на пятачке земли, без снабжения и помощи. Ночные авиаполки летали к ним и сбрасывали боеприпасы, продукты, медикаменты.

В центре Эльтигена стояла школа — единственный крупный ориентир. Надо было сбрасывать груз с южной стороны школы — с северной были немцы. Подсветить нам не могли: цель мала и простреливалась. Приходилось снижаться до 150–100 метров, чего ночью раньше никогда не делали. Часто работали двумя экипажами: первый бомбил огневые точки, второй сбрасывал продукты.

Когда бойцы этой дивизии все-таки прорвались к Керчи и потом проходили по Таманскому полуострову, они заходили к нам, благодарили за помощь, иногда жалели, что картошку сбрасывали им сырую, печь ее они не могли, по кострам враг сейчас же открывал огонь… Мы удивлялись, откуда они знали, что наш полк летал к ним, туда ведь летали и другие полки нашей дивизии.

Оказывается, только наши девушки, убирая газ, кричали сверху: «Полундра, лови мины» или: «Морячки, куда картошку?» С малой высоты голоса так хорошо слышны.

Гладков писал впоследствии, что девичьи голоса в темном ночном небе помогали бойцам больше, чем мины и картошка…

Иногда ставили перед полком и другую задачу: освещать САБом подходящие к берегу катера противника, не бомбить их, потому что практически попасть в катер ночью с большой высоты невозможно, а освещать, представляя ясную мишень для нашей артиллерии.

Однажды редакция армейской газеты получила письмо от солдата пехоты, оно было не очень грамотно, но интересно.

«Некоторые говорят, что такое женщины? Как часто к ним плохо относятся. А у нас здесь летают женщины на самолетах. Мы называем их «наши Маруси». Мы этим Марусям очень благодарны. Как только они появляются ночью над немецкими частями, немцы сразу перестают стрелять, и мы можем спокойно отдыхать, даже спать… Мы просим наше письмо напечатать в газете, чтобы все знали, какие они — наши Маруси и как они нам хорошо помогают…»

Это письмо мне показал редактор нашей газеты…

Когда мы летали через пролив, нам выдали морские куртки с особым порошком. При попадании в воду эта куртка надувалась, и человек в ней не тонул. Но для нас это была ненужная вещь. Летали ведь ночью: если самолет упадет в море, ты сумеешь выбраться из кабины, куртка надуется, продержишься в ледяной воде полчаса, ну час, кто тебя подберет? Катер сторожевой? Так он ночью разве найдет тебя?

* * *

Боевые ночи… Сколько их было. Многие неизгладимо врезались в память…

Ночи темные и длинные. Полеты начинаются с заходом солнца, а заканчиваются с рассветом.

На аэродроме нет ни землянок, ни специального помещения для летчиков. Да они им и не нужны. Девушки всю ночь не вылезают из кабин самолетов, разве только выпить стаканчик горячего чая тут же, стоя около машин. БАО привозит чай в термосах, по нашему заказу, и полуторка с ним стоит на краю площадки. У механиков и вооруженцев тоже нет передышек, они непрерывно снабжают бензином и бомбами машины и отправляют их в очередной полет.

У посадочной полосы установлен прожектор, но включаем его в исключительных случаях (чтобы не демаскировать аэродром) по красной ракете штурмана или в сплошной туман. Внутри прожекторной машины есть телефон, карты и журнал боевых действий. Это своеобразный передвижной штаб полка.

…Еще светло, а в штабе в поселке уже трещит телефон. Из дивизии передают задачу на ночь: цели — Булганак и Катерлез; бомбить живую силу, склады с боеприпасами и артиллерийские батареи противника. Напряжение — максимальное, сколько сможем…

Уточняем линию фронта, список здоровых экипажей, вызываем метеоролога. Бершанская ставит задачу командирам эскадрилий. Последние указания штурмана полка. Я заканчиваю график полетов. Ни в коем случае нельзя перепутать, какая эскадрилья вылетает сегодня первой, иначе шума не оберешься. Ведь первые до рассвета успеют сделать на один вылет больше[13].

Первый самолет уходит в воздух, ровно через три минуты второй, за ним третий, четвертый… Взлетает последний, и на какое-то время становится непривычно тихо. Докладываю в дивизию и уже слышу, как от моря нарастает жужжание — возвращается первый экипаж.

Горят керосиновые фонари «летучая мышь», свет которых видно только с одной стороны. По ним и садятся самолеты. Вернувшийся экипаж докладывает Бершанской о выполнении задания, об обороне противника, о погоде. Наношу все на карту. Сегодня особенно сильно стреляли зенитки, штурман видел, как долго держали прожектора чей-то самолет. Смотрим по расчету времени, кто это был, ясно: Дудина-Гламаздина.