Наш Артем

В ярко освещенном зале собралось «высшее общество» Харькова. Сам городской голова явился послушать знаменитого гостя из столицы. Пришел и Артем с группой боевиков. Перед тем как идти на лекцию, они долго и тщательно одевались. Со смехом, шутками натягивали на широкие плечи узкие чесучовые пиджаки, неизвестно откуда добытые Артемом модные полосатые брючки. Конечно, «операция» была рискованной — собрание охранялось большим отрядом полицейских и еще большим числом шпиков. Чтобы не было провала, рабочие уселись в партере среди «чистой публики», поближе к трибуне. Заняли они кресла и у входа в зал, дабы в непредвиденном случае блокировать помещение. А один из рабочих был принаряжен в офицерскую форму.

Милюков говорил долго и красиво. Он в меру критиковал правительство за бездарное ведение войны. Хулил неспособных министров. Намекал на то, что есть в стране достойные люди, которые могут руководить народом. Призывал бороться с казнокрадами, взяточниками… Смысл речи Милюкова сводился к тому, что больного — русское самодержавие — нужно заботливо лечить. Руководители хозяйственной жизни страны — промышленники, коммерсанты должны быть привлечены к управлению, их опыт должен послужить обновлению бедной родины…

Лекция закончилась шумными аплодисментами. Профессор остался очень доволен собой и слушателями. Благодарил их за внимание и, благосклонно обращаясь к публике, для приличия спросил:

— Нет ли желающих задать вопросы или высказаться?

Откуда-то из задних рядов раздался громкий, спокойный голос:

— Я прошу слова!

Артем прошел через весь зал и медленно поднялся на кафедру.

На этом ораторе не было черного вечернего костюма. Сапоги, простенькие штаны и синяя косоворотка. Артем специально не переоделся, чтобы было ясно, кого он представляет, от чьего имени говорит.

— Здесь, в зале, собрались так называемые хозяева жизни. Те, в чьих руках находятся заводы, фабрики, железные дороги, торговля. Господин профессор от вашего имени выражал здесь гнев по адресу царского самодержавия и правительства. Да, плохо ведет ваши дела царь Николай II, и вы справедливо критикуете его методы руководства страной. Вы ждете нашей рабочей помощи в том, чтобы исправить дела в государстве. И надеетесь с нашей помощью вырвать у царя конституцию, навести ваш порядок в стране, чтобы с еще большей силой, «культурно» эксплуатировать трудящихся. Боюсь, что вы рассчитываете на политических дураков, когда выражаете надежду на то, что рабочие помогут вам прорваться к власти. Наши с вами цели в революции диаметрально противоположны. Мы в революции пойдем до конца: свергнем самодержавие, а потом возьмемся за вас и отберем у вас заводы и фабрики, хозяином которых может быть только тот, кто на них трудится…

В зале раздались гневные возгласы. Артем дождался тишины и продолжал. Он не оставил камня на камне от всех построений Милюкова. Ясно и точно изложил программу большевиков в революции и напомнил о последних событиях в Харькове:

— Мы с чувством удовлетворения можем признать, что наша пробная мобилизация сил вполне удалась. В следующий раз мы остановим всю промышленность и торговлю в городе и постараемся оружием отразить нападение войск. Мы завоюем в конце концов политическую свободу… Да здравствует революция! Да здравствует вооруженное восстание! Вся власть в стране — рабочим и крестьянам!

В зале творилось что-то невообразимое. «Чистая публика» оставила свои места и в панике бежала.

…Кабинет харьковского губернатора. Его превосходительство читает очередное донесение начальника охранного отделения. Речь идет теперь уже о новом публичном выступлении Артема. Рядом с донесением на столе лежит досье на Федора Сергеева, в котором собраны скудные данные об этом профессионале-революционере. Времени у губернатора немного: через полчаса он назначил прием делегации харьковских рабочих…

Генерал задумался. Все тревожнее становится в Харькове. По существу, он, губернатор, уже не хозяин в своем городе. Социал-демократы, руководимые революционерами, все больше и больше завоевывают авторитет среди рабочих, а Харьков не Киев, здесь больше заводов, и голос рабочих слышнее. Их дружины беру: на себя функции охраны и защиты порядка в городе борются с хулиганами, которые не без ведома начальства пытаются устраивать погромы и избиение студентов Вот и сегодня, виданное ли дело, губернатор, слуга царя должен принимать какой-то сброд — делегатов рабочих…

От невеселых размышлений губернатора отвлек адъютант:

— Ваше высокопревосходительство, группа рабочих ждет приема…

— Проводите их сюда, в кабинет, а я сейчас выйду.

Губернатор удалился в комнату, смежную с приемной.

Рабочие пришли к губернатору с жалобой на грабежи. В делегацию входило двадцать человек. Среди них был и Артем. Перед тем как идти к высокому начальству, он наклеил черные усики, подгримировался, сделав это мастерски и с большим удовольствием. Ему приходилось ходить в обличье монаха и офицера, старого еврея и кавказского джигита. Рабочего платья он не снял, чтобы не выделяться, но усы и мятая фуражка сделали его неузнаваемым.