Наш Артем

В квартире известного охранке доктора был произведен обыск. Тутышкин, отказавший полиции в допуске в отделение, был тут же арестован и отправлен в тюрьму. Даша зашла в изолятор к Артему, чтобы проверить, как он там себя чувствует. Общество, в котором очутился Артем, было довольно своеобразным: рядом с ним лежал буйнопомешанный, который через каждые пять минут кричал дурным голосом, что он полено, и требовал, чтобы его положили в печку. Сумасшедший был также в укутке, двинуться с места не мог, но произвел на Артема сильное впечатление. Когда Базлова появилась в изоляторе, Артем, улыбаясь, попросил ее забрать его отсюда, а то, чего доброго, он тоже может превратиться в полено!

В корпусе стало тихо. Полиция не решалась ломать двери и врываться в палаты для буйнопомешанных. Сочли за доброе подождать до утра, вызвать больничное начальство из города и тогда произвести тщательный осмотр всего корпуса.

Второй этаж сообщался с первым не только единственной лестницей, которая охранялась снизу и сверху дюжими служителями, но также специальным подъемником-лифтом, в котором поднималась наверх пища больным. Базлова вызвала фельдшерицу нижнего общего отделения Женю Смирнову, члена партии, и попросила ее принять Артема.

— Я спущу его в подъемнике. От тебя ему легче будет уйти во время прогулки больных по парку.

Артема благополучно переправили в нижнее отделение. Рано утром нужно было позаботиться об отправке из корпуса членов комитета, которые были переодеты в служителей. Одному из них вручили в руки самовар, другому — половую щетку и тряпку, остальным — кастрюли для завтрака больным. Смирнова открыла двери и хотела выпустить шестерых комитетчиков. Но у входа в корпус стояли полицейские, они преградили дорогу:

— Без разрешения пристава никого не велено выпускать.

Женя Смирнова подняла шум:

— Пришли посторонние люди и мешают работать, оставляют больных голодными!

На крик фельдшерицы пришел пристав Сизов. Он разрешил выпустить «служителей» из корпуса — товарищи были спасены. Но в корпусе оставался Артем, и это сильно беспокоило всех, кто знал о том, какая опасность ему грозит.

Базлову по телефону вызвали в контору больницы на допрос. Следователь из охранки в черной сюртучной паре и жандармский офицер сидели за столом.

— Где Артем? Отвечайте немедленно, мы все о вас знаем. Если будете молчать, арестуем, отравим в Петропавловскую крепость, там и сгниете.

Базлова ответила, что никакого Артема она не знает.

— Глупый вы человек, Базлова, не думаете о своем будущем. Скажите нам, где Артем, и вы не будете выброшены из больницы, мало того — вам прибавят жалованье.

Даша еще раз подтвердила, что Артема не знает и поэтому не может сказать, где скрывается этот неизвестный ей человек.

Тогда рассвирепевший жандарм вскочил со стула и прохрипел:

— Знаем, подлая, что скрываешь Артема в своей берлоге! Сейчас приедет врачебный инспектор, и тогда мы вытащим твоего гостя, а тебя повесим на первом фонаре. Вон отсюда!

Базлова вышла из конторы и со всех ног бросилась в свой корпус. В отделении она нашла Смирнову, рассказала ей о допросе и потребовала немедленно выводить больных на утреннюю прогулку. Были сейчас же собраны семьдесят умалишенных и строго по больничному распорядку выведены в парк, мимо стороживших у входа в корпус полицейских. Среди больных был и Артем. Отличить его от других было невозможно. Черные усы, свисающие вниз, бессмысленные и тусклые глаза, какая-то странная, загадочная улыбка, застывшая на лице, — таков был портрет одного из семидесяти больных. Обратно в корпус вернулись не все, но их, к счастью, не пересчитывали. Артем бежал через парк, бежал в больничной одежде в заводской район. Но это уже было неважно. Главное, спасен.

Между тем часов в двенадцать дня пожаловал на Сабурку врачебный инспектор Грабовский. Он позвонил на второй этаж главного корпуса и вызвал Базлову. Зная, что все товарищи в безопасности, Даша, приветливо улыбаясь, спросила инспектора, чем может ему служить.

— Откройте дверь и впустите к себе в комнату агента полиции, старшего фельдшера и меня.

Базлова подчинилась приказу. Грабовский отвел Дашу в отдельную комнату, запер и доверительно сказал:

— Где Артем? Если он еще здесь, в отделении, то его можно спасти. Поверьте мне, я ваш друг.

История с Красной Шапочкой и Серым Волком не повторилась.

— Ведите меня по отделению, — сказал Грабовский фельдшерице уже другим, не заискивающим тоном, когда понял, что эту женщину на мякине не проведешь.

— Не поведу я вас и полицейских по палатам, сами не хуже меня знаете здесь все ходы и выходы.