Наш Артем

В Белоострове полки пустеют. Поезд стоит долго. Из вагона в вагон переходят чины жандармской пограничной стражи. Никогда раньше Артему не доводилось переезжать границу Финляндии. Это не австрийская, которую легко можно пересечь с заграничным паспортом на руках. На финской все зависит от жандармов — прицепятся, и не бывать тебе в «царстве финском».

А у стражников глаз наметанный. Со студентами не церемонятся, гонят из вагона, мастеровых оглядывают косо, одиночек, если они едут по своим делам, пропускают, а скопом — ни боже мой. Но мастеровой нынче уже не тот, того и гляди сцепится с жандармом, а то и револьвер к толстому брюху приставит.

У Артема вид типичного мастеровою: грубошерстная куртка, неказистый картуз, русская косоворотка, вышитая на малороссийский манер, вот только сапоги хромовые жандармские. Харьковские боевики подарили после того, как однажды пришлось босиком от шпиков удирать. Напрасно «распорядители», организующие доставку делегатов IV съезда РСДРП, не предупредили, что на границе можно и застрять. Впрочем, вон жандарм придрался к какому-то интеллигенту в пенсне, тот что-то сказал, и Артем с удивлением увидел, что пассажиры, сидевшие напротив, покатились со смеху, а жандарм стал красный, словно рак вареный. Именно вареный. Отскочил как ошпаренный, подхватил шашку, и дальше по вагону, а вслед ему не прекращался хохот. Так и промчался мимо Артема, даже не заметив «подозрительного». Ужель пронесло?

Поезд вскоре тронулся. Вот и великое княжество Финляндское. Только вчера в кабинете главы издательства «Вперед», куда занесло Артема, Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича, шел ожесточенный спор: а что, собственно, по своему политическому облику представляет это великое княжество? То ли автономное государство, пользующееся внутренней самостоятельностью, но без прав внешнего представительства, то ли провинция Российской империи? То ли вообще черт знает что?!

Бонч, у которого налажены связи с финскими «прогрессистами», язвительно заметил, что жители великого княжества очень бы хотели знать, а есть ли вообще финская конституция?

В вагоне сквозь грохот колес прорывается гул голосов, смех. Пассажиры явно повеселели, кое-кто уже распаковал дорожные баулы, саквояжи, на столах появилась всевозможная дорожная снедь. Артем даже слюну проглотил. Вспомнил, что со вчерашнего дня ничего не ел, забегался, заслушался. И то сказать — он делегат съезда! Съезд объединительный. Иными словами, должны в предвидении грядущих боев объединиться меньшевики и большевики.

Не по душе Артему это объединение. Вспомнилась недавняя предвыборная кампания в Харькове. Меньшевики шли на любые ухищрения, лишь бы не допустить на съезд рабочего делегата — большевика.

Чтобы заполучить побольше голосов, меньшевики явочным порядком присоединили к Харьковской организации РСДРП Белгородскую — небольшую, но чуть ли не на три четверти состоящую из меньшевиков. А результат? Оказалось, что боевой революционный харьковский пролетариат направил на съезд двух делегатов-меньшевиков и одного большевика — Артема, да и то с правом совещательного голоса.

Вспомнил о меньшевиках, и кулаки зачесались. Они ведь не постеснялись вслух объявить, что Артема вообще никто не выбирал, он «сам себе написал мандат».

Когда Артем добрался до цекистской квартиры в Питере, чтобы получить дальнейшие указания, его принял Крохмаль. Долго вертел в руках мандат, как та мартышка очки, чуть ли не нюхал его. Потом проскрипел, что, мол, большевики имеют свою явку в технологическом институте.

В институте обстановка совершенно иная. Делегатов большевиков встречала Надежда Константиновна Крупская.

Неназойливо расспрашивала, интересовалась, есть ли у товарищей деньги — партийная касса небогата, требовала соблюдения строжайшей конспирации. Артема она попросила немного обождать и, улучив момент, когда в комнате никого не было, сказала, что Владимир Ильич рад будет повидать своего слушателя по Парижу, но для этого нужно поехать в Куоккалу. Ильич сейчас там, готовится к съезду.

И вот он едет в Куоккалу. Вместе с ним туда же следует и делегат из Луганска — Володин. Впрочем, для Артема Володин просто Клим, Климент Ефремович Ворошилов. Непоседа, вертится на полке, от окна к окну перебегает. Финляндия — это не донецкие степи. Леса стоят гигантским частоколом. Даром, что апрель, а под огромными елями — сугробы в рост человека. Елочки помоложе, словно наседки, прикрыли разлапистыми ветвями, как крыльями, снежные наносы и сами зарылись в снега. По-прежнему метет, а ведь скоро и Куоккала.

Едва успели выскочить из вагона, паровоз дернул, Артем поморщился — сапожник какой-то там на реверсе, ну разве так должен отходить пассажирский? Небось в вагонах сейчас со столов слетают кружки, а с полок — саквояжи.

Поезд быстро скрылся в снежном вихре.