Наш Артем

На исходе второго дня, когда Артем уже начал присматривать себе какую-нибудь расщелину, чтобы забиться в нее на ночь, он почуял запах дыма. Первая мысль была — лесной пожар! Но тут же понял, что при таком обложном дожде пожара быть не может. Значит, или костер, или близкое жилье. Пока он размышлял, ноги сами несли его в сторону, откуда пахло горьким дымом. И неожиданно расступилась тайга, открылась большая поляна, потоком сползающая к воде. На поляне несколько изб. Таежное селение, которого наверняка не найти ни на одной карте, о котором знают охотники, по, вполне возможно, и понятия не имеют вездесущие исправники. Дома черные, их зачернило время. Они срублены, может быть, сотню лет назад, без единого гвоздя, без единой железной скобы. Трубы на крышах, словно огромные глиняные крынки для молока — здесь не знают кирпичей. Жилье манило. Запах дыма напоминал, что захваченные еще в Воробьеве сухари кончились, и в животе урчало, сосало под ложечкой. Но Федор колебался. Он уже вновь чувствовал себя подпольщиком, конспиратором.

Его раздумья оборвал заливистый собачий лай. Скрипнула калитка, и Артем увидел здоровенного, заросшего лешачей бородой мужика, босого, в домотканых портках. На голое тело был накинут полутулуп из медвежьей шкуры. Несколько секунд мужик оглядывал пришельца, затем борода его раздвинулась в улыбке, он молча показал на халупку и, не оборачиваясь, пошел к избе. Теперь конспирировать было уже глупо, и Федор последовал за мужиком.

Из темных, низких сеней Артем вошел в большую комнату, да так и прирос к порогу. Ему сразу бросилась в глаза идеальная чистота выскобленного, отмытого добела пола, на такой он не мог ступить своими сапожищами. Такими же чистыми выглядели и грубо сколоченный стол и широкие скамьи по обе его стороны. Глухую стену избы почти целиком занимала печь.

Артем огляделся. Он знал обычаи — прежде чем войти в дом, нужно обернуться к красному углу, где висит икона, осенить себя крестным знамением и только тогда ступить за порог. Но иконы не было.

Что за напасть? Может, старообрядцы? Вон у хозяина и борода подходящая, только и у старообрядцев есть иконы старого письма. Артем внутренне насторожился. Если он действительно попал к раскольникам, то ухо нужно держать востро. Обычно старообрядцы чужих к себе в дом не пускают, никаких дел не ведут и даже не разговаривают. Впрочем, в этой глухомани и старообрядцы могли смягчить свое отношение к еретикам, когда-то еще забредет в этот «град Китеж» свежий человек. Артем решил ограничиться глубоким поклоном, а то, не дай бог, сложишь пальцы не так, как надо, и окажешься на улице. А у него нет сил, он голоден, ноги избиты.

Хозяева оказались действительно старообрядцами, но радушными. Артем и опомниться не успел, как была истоплена банька, и он блаженствовал, поддавая пар. Хозяин счел долгом гостеприимства выступить в роли банщика. Федор наслаждался до тех пор, пока вода, выплеснутая на два огромных валуна, перестала отскакивать от них взрывным облаком пара. Потянуло ночной прохладой. «Откуда бы это?» — подумал Артем. Огляделся и заметил на западной стене баньки неровное отверстие, сквозь которое можно было различить далекие звезды. Хозяин перехватил его взгляд.

— Так што мы дырники. Слыхивали?

— «Дырники»? — Артем впервые услышал это слово, хотя и сообразил, что оно имеет какое-то отношение к отверстию в стене, но он так разомлел, что думать не хотелось. «Дырники» — значит «дырники». Во всяком случае, сектанты. Расспрашивать не стоит, захотят, сами расскажут.

Когда отпаренный, одетый во все чистое, хозяйское, Артем вновь появился в избе, то был несказанно удивлен обилием людей, набившихся в комнату, которая теперь казалась и маленькой и тесной.

Стол был накрыт по-праздничному. Немудреная та была еда, но вкусная и сытная — медвежий окорок, грибы Соленые всех мастей и оттенков, брусника моченая, хариус копченый, ну и бутыли с самогоном. Артема усадили на почетное место, расселись и мужики, а женщины остались стоять.

Изба освещалась сальными свечами, которые нещадно коптили, постреливали, рождали причудливые тени, горбатившиеся на бревенчатых стенах, переламывающиеся на черный потолок и там исчезающие во тьме.

«Ни дать ни взять — тайная вечеря», — подумал Артем. Он был несколько растерян: собрались-то эти люди ради него, и уж конечно не в молчанки играть.

Через несколько минут Артем уже не успевал отвечать на вопросы, наивные вопросы, свидетельствующие о диком невежестве, темноте этих людей. Но в то же время Артем почувствовал, сколько у них непосредственности и как они доброжелательны. Им все в диковину. Паровоз? Нет, Артему так и не удалось разъяснить, каким же образом можно передвигаться без лошадей. Об электричестве он и не заикался.

Так незаметно пролетел вечер. Усталый, Артем проспал ночь без сновидений, а утром чуть свет его разбудил скрип половиц под тяжелыми ногами. Приоткрыв глаза, увидел, что все обитатели избы куда-то спешат.