Читаем Наш последний эшелон полностью

Наш последний эшелон

Лицо у Славы серое, глаза тяжелые, и весь он внутренне какой-то обмякший, хотя вроде бы, на первый взгляд, как всегда: прям, подтянут, сыт, ходит пружинисто, поскрипывая дорогими туфлями с бляшками; в одежде, точнее, в экипировке, нет никаких дефектов и недочетов, все отутюжено, чисто, на запястье левой руки болтается пузатенькая борсетка, к ремню, как граната, прикреплен мобильник. Под серостью от свалившейся неприятности ощущается обычная Славина розовость, он гладко выбрит, волосы зачесаны назад и закреплены лаком, от него пахнет дорогой туалетной водой. Но я сразу заметил, что Слава расстроен, случилось с ним что-то нехорошее.

– С Элькой разругались, что ли?

У него есть девушка, уже несколько лет одна и та же, и он ее, кажется, любит: тратит на нее немерено денег, квартиру снимает ей в центре и прочее.

– Нет, с ней все нормально. Машину вот мне разбили… Пойдем покурим.

Мы пошли по узкому коридору в курилку. Людей в ГАИ, как обычно, полно, все со своими проблемами, в руках документы. Тычутся в двери, что-то друг у друга выспрашивают, советуются.

– А ты что здесь? – Слава открыл пачку «Житана».

Я вынул сигарету, подкурил. Ответил:

– Права выкупить надо. Опять по буху напоролся, честные, сволочи, попались… теперь возись…

Слава нервно покачивался на каблуках, часто затягивался, ожидая очереди рассказать о своем.

– Вот такое дело, – поскорей закончил я.

– Выкупишь. У тебя тут подвязки же есть?

– Угу, есть вообще-то…

– Ну и нормально. – Он вздохнул, глубоко затянулся и, выталкивая дым, признался: – У меня сложнее…

– Да что случилось-то? Объясни толком.

Слава сдул пепел, смотрел на огонек, не решаясь рассказывать, но и тяготясь в то же время носить в себе свою неприятность. Многим необходимо делиться с другими всякими там проблемами, идеями, впечатлениями, это как бы облегчает их страдания или подкрепляет надежды, восторги.

– Говорю же, машину разбил…

– Ту «шестерку», что ли? – удивился я, не веря, чтобы Слава так переживал из-за развалюхи, которой место давно на свалке.

– Да нет. Я «десятку» ж взял, всего месяца три как. Обделал все, движок форсированный поставил, тонированные стекла, сигнализацию «Дефа-700», почти шесть лимонов… И вот теперь куча дерьма…

– А кто виноват?

– Ну, этот, старикан на «Москвиче». Перекресток знаешь, где Трудовая и Красногвардейская?

Я кивнул:

– Конечно! Мне там тоже бочину помяли разок.

– Вот, в этом месте… – Слава громко взглотнул, вспомнил, наверное, как врезается в его забацанную «десятку» убогий ржавенький «москвичок». – Уже зеленый загорелся, я рванул, а тут эта тварь слева. И такой удар был, меня аж на тротуар выбросило… и об столб… Хорошо, что один ехал, так бы размазало, кто рядом…

– Н-да, – я покачал сочувственно головой. – А этот-то как, кто тебя клюнул?

– Ни хрена себе – клюнул! – У Славы блеснули глаза, некоторое время было такое выражение, словно он готов дать мне по роже, чтоб не издевался. – Клюнул… – Закурил новую сигарету. – Ничего ему, так, сотрясение в легкой форме… Ну, естественно, оценили нормально, на пять тысяч баксов. Херли – один движок чего стоит… да и вообще, весь кузов, считай, на лом…

– И что, выплачивать не хочет?

– М-м… – Слава снова взглотнул, ответил, глядя в окно: – Да повесился этот урод.

Вот, становится интересно.

– Как раз после нашего разговора… Ничего я ему… предупредил просто, что сто лет ждать не буду. Что мне, пешком, что ли, ходить теперь? Была новая тачка, разбил – возвращай… Он: да, дескать, конечно, буду стараться, а сам… – Слава приставил ребро ладони к горлу, толкнул вверх подбородок.

– Хитро, – я усмехнулся. – А у него родные остались?

– Жена, дочь, кажется, – уныло ответил Слава. – Но они, получается, тут ни при чем.

– Вообще-то да… И что теперь думаешь делать?

Слава поскрипел туфлями, покачался на каблуках.

– Черт его знает… Заморочка, короче… – Вздохнул протяжно. – Пришел вот к Верескову, может, он чем поможет. Знаешь Верескова? Замначальника…

– Нет. Познакомишь?

Хорошо бы завести такое знакомство. С гаишниками у меня отношения напряженные, частенько они меня достают. И деньги, самое интересное, из пяти четверо брать отказываются. То ли принципиальные уж такие, то ли слишком пугливые.

– Потом как-нибудь, сейчас не до этого…

– Угу, угу, – оживился я. – Давай, Слав, с чего это жена ни при чем! Пускай гараж продают, дача, наверное, есть, остатки этого «Москвича» своего. Лимонов сорок снять вполне реально.

– Посмотрим… сорок лимонов… – поморщился Слава. – Ладно, пойду с Вересковым перебазарю, может, что и получится. – Размазал окурок «Житана» по батарее, направился к кабинету замначальника районной ГАИ.

Если они достаточно близко знакомы, то скорее всего что-то получится отвернуть. О Верескове я слышал много хорошего.

1997 г.