Наш Современник, 2004 № 05

Ходил к фонтану, много обошел. Татарская речь и татарские лица. На пляже кавказская мать купает враз шестерых. Она дремлет на ковре, они дерутся. Причем бьют друг друга по лицу. Ревут и дерутся. Мать просыпается, лупит того, кто еще не ревет, и снова дремлет.

Были в домике Лермонтова, он в стороне от бывшего, на том месте правление совхоза, а до того огород еще одной Надиной тетки, тети Оли. Обрыв на рисунке Лермонтова другой. На этом трудно сломать себе голову. Но домик хорош, особенно лачужка. “Кошка приблудилась, — говорит дежур­ная, — будет холодно, уйдет”. Были на кладбище, очень чистое, южное, сухое.

Надя на теплоходе много вспоминала о своем детстве здесь. Ходили к дому, видели то дерево, к которому Надю привязывали старшие, чтоб не мешала бегать на море.

Море чистое, медуз нет. Катька вовсе молодец, бросал ее в воду далеко и сильно, она хоть бы что.

Шли обратно через раскопки. Ходил 11 лет тому. Все заросло, а ниже — застроено. Пришлось идти кругом. И опять татары. Прошли здесь и скифы, сарматы, половцы, турки, казаки...

Тамань громадна. Пускали автобусы, но сейчас они не ходят — нет бензина. Отменены многие рейсовые — бензина нет! Вот нам — доиздевались над энергетическим кризисом загнивающего капитализма.

Вернулся с офицерских сборов сын т. Нади, бодро говорит, что нейтронная бомба — разрешенная болтовня, что у нас есть почище.

Книжный магазин здесь совмещен с культтоварами, а они — с хозяй­ственными. Художественной литературы почти нет, но много политической. Но есть хотя бы минимум школьной программы — Пушкин, Лермонтов, Гоголь. А что еще надо крещеному славянину?

А ведь через неделю Москва, и всё набросится, и скажешь: “Неделю назад были в Тамани”.

 

14 августа.

В церкви крестили враз пятерых. Старенький батюшка (79 лет, отец Михаил). Хотели крестить Катю, но она убежала. Потом наедине говорил с послушницей. Белоруска, говорит о колоколе. “Колокол в оккупацию увезли немцы, было много процентов серебра”.

Рассказывает историю храма. Новая версия о засыпанной церкви: Мстислав Тмутараканский заложил в 1025 г. этот храм на Покров в честь победы над половцем Редедей Косожским. А еще более древнее предание, что тут был храм богини Деметры в 3—4 вв. до н. э. Этот якобы строили посланные римскими императорами архитекторы, отсюда его классическая форма. Так вот, через полвека пришли печенеги, которым было плевать на любую религию, и храм занесли пыльные бури, бураны. Занесло и церковный сад. Пришли турки, знать не знающие о храме. В 1792 году храм откопали запорожцы и заново освятили его. К столетию владычества Таманью, в 1911 г., храм был отремонтирован. И до сих пор стоит.

На греческий храм указывают обломки мраморных колонн, которые под колокольней. Обратно перелезли через изгородь и через 10 секунд были дома. Катя, сбежавшая еще ранее с подаренной просфорой, сердито говорит: если крестить, так надо было раньше думать.

Пишу — солнце сквозь виноград. На цветной скатерти чистая вода в стеклянной крынке. Цветы. Кошка лежит на теплой земле. Узорные тени, как шторы на окне.

Должен записать, сейчас можно, так как поставил свечу за ребенка, написать о том, что мы ждем ребенка, что все наши дни заполнены разговором о нем, придумываем имя, уже считаем членом семьи. Если Надя что-то ест жадно, значит, маленький хочет, если что-то есть не может, значит, ребенок не хочет. Мысли только о нем. Катя боится, будет ли он любить ее.

Сейчас уходили с моря, Надя сидит на берегу, ноги подогнула, Катя в воде; солнце, вода прозрачная, в воде, как битая мостовая, желтые осколки кувшинов из “до нашей эры”, над нами громадный обрыв — мы ходим на пустынное место, — ах, да и только. Сейчас Катя пришла, головку положила, уж и накупалась же она. “Папа, все кружится, все кружится”.

 

16 августа.

Были с Катей у фонтана. Это редкость строительства. Знали, что вода идет издалека, с предгорий. Стали ремонтировать, раскопали — труб нет. Вот уж чудо так чудо; вместо труб под углом сделанные пластины из черепицы, по ним, как по желобу, идет вода. Причем не откуда-то именно, а природная: дожди, роса, профильтрованные таманским мельчайшим песком; вода до того чиста, что ею заливают аккумуляторы.

Именно это мы и застали. Легковые машины стояли, как бараны на водопое. Воду набирали во всё, что было. Кто-то прилепил у крана этикетку русской водки на английском языке. Ночью дождь загнал меня в дом. Долго я терпел, натягивал прозрачную пленку, но по ней шумно барабанило. Вымок. Волосы закурчавились (это к тому, что есть поверье у девчонок: от дождя волосы вьются).

Рано встал, успел взять быстро раскупаемый хлеб по 35 коп. “Голодно в Тамани, — говорили нам, — но уж зато хлеб там!” Действительно, голодно — в магазине сало свиное (2,50), жир свиной да маргарин, но хлеб пушистый, легкий. Не весь. Только этот, в виде кулича.