Наш Современник, 2004 № 07

Согласен, Союзное государство стало такой же политической реаль­ностью, как СНГ или ОДКБ (Организация Договора о коллективной безопас­ности). Те тоже имеют свои структуры, руководство, бюджет. Однако их реальный статус, стиль (и я бы сказал — ритм) работы ни в коей мере не соответствуют цели, ради которой они создавались — превращения аморф­ного постсоветского пространства в динамичный союз государств.

Я встречался с Александром Лукашенко сразу после подписания договоpa 1998 года. Он, как всегда, эмоционально подчеркивал: “Надо сделать все для того, чтобы единство из декларации превратить в реальное единство, наполнить эти документы жизнью. Должна быть динамика, должны быть конкретные практические действия” (“Наш современник”, № 4,1999).

Не получилось! Во многом из-за того, что процесс заблокировала российская сторона.

Сразу после подписания Союзного договора он стал мишенью бешеных (иначе не скажешь!) атак российской элиты. Основной тезис: две различные экономические системы не могут существовать в одном государстве. И это при том, что экономики России и Беларуси представляли собой осколки единой советской — с тем же межреспубликанским разделением труда, той же сырьевой базой, теми же перерабатывающими мощностями, теми же рынками сбыта и не до конца разрушенными хозяйственными связями.

Понятно, имели в виду не экономику, а формы владения собственностью. Что сразу же обличало групповой интерес. Не хочу говорить — классовый. Тем более, что в данном случае заявлял, а точнее, “качал” права  н е  к л а с с  с о б с т в е н н и к о в  (он в России до сих пор так толком и не сложился), а  г р у п п а  х а л я в щ и к о в,  хапнувших общенародное добро.

Смешно сказать: степень “продвинутости” российской экономики измерялась масштабом и темпами приватизации. Теперь, после того, как на примере МЕНАТЕПа нам показали,  к а к и м  о б р а з о м  приватизация осуществ­лялась,  к а к  р а з в о р о в ы в а л о с ь  наше богатство, та гордость, то чванливое чувство превосходства над “отсталой” (не успели растащить!) белорусской экономикой у любого совестливого и мысля­щего человека должны вызывать гадливость.

Председатель Счетной палаты РФ Сергей Степашин недавно назвал сумму, полученную государством в результате распродажи 150 000 пред­приятий. 9,7 миллиарда рублей! “Смешная цифра”, — признал главный счетовод страны (“НС”, 20.05.2004).

Да уж, даже по тогдашнему курсу это чуть больше 1,6 миллиарда долларов. По нынешнему — 320 млн. По словам того же Степашина, Россия в результате приватизации недополучила 100 миллиардов долларов (“Независимая газета”, 20.05.2004).

Мы можем только позавидовать белорусам, что у них во главе государства оказался человек, не допустивший подобной растащиловки.

Кричали о неэффективности методов “хозяйствования по Лукашенко”. Но странное дело: семипроцентное увеличение ВВП, которым Москва так гордится, достигнуто в основном благодаря повышению цен на нефть. А белорусский ВВП увеличивается за счет развитая машиностроения, производства товаров народного потребления, строительства, причем рост ведущих отраслей промышленности за три последних года составил 50—60 процентов

(“Независимая газета”,17.05.2004) .

Талдычившие об “экономической несовместимости” пеклись не о производстве и тем более не об интересах русских и белорусов. Они опасались реальной интеграции и — как следствие — появления Лукашенко на московской политической сцене. В качестве одного из руководителей Союзного государства. Можно не сомневаться, что в этом случае пересмотр итогов приватизации начался бы значительно раньше и не был бы таким избирательным (и субъективным!), как сегодня в России. Вот поэтому-то объединение и заблокировали...

И все-таки процесс — во многом по инерции — развивался. Тогда В. Путин предложил пересмотреть формулу объединения: не союз государств, а вхождение Беларуси в Россию. В качестве одного (или шести — по количеству областей) субъекта Федерации.