Наш Современник, 2004 № 09

Это революция, изменившая сам характер человеческого развития: если на протяжении всей прошлой истории человечество изменяло окружающий мир, то теперь оно перешло к изменению самого себя.

Естественно, даже начало столь грандиозного качественного перехода не могло обойтись без комплекса разноуровневых, но взаимоувязанных кризисов, наиболее значимыми из которых представляются сегодня кризисы управляющих систем, неразвитого мира, глобальных монополий и межциви­лизационной конкуренции.

Кризис управляющих систем

 

Современные системы управления сложились “в прошлой реальности”, до повсеместного распространения технологий формирования сознания, и не приспособлены к ним. В результате неизбежное в условиях глобализации использование этих технологий ввергает управляющие системы в подлинный кризис, внешним проявлением которого является увеличение числа и тяжести совершаемых ошибок, угроза утраты адекватности в масштабах всего развитого мира, что приведет к непредсказуемым, но печальным последст­виям для человечества.

Первым фактором кризиса традиционных управляющих систем в условиях глобализации является самопрограммирование

: убеждая кого-то в чем-то (а управление при помощи формирования сознания — прежде всего управление при помощи убеждения), вы неминуемо убеждаете в этом и себя — и теряете объективность. Вопреки узбекской пословице, если вы сто раз искренне произнесете слово “халва”, во рту у вас станет сладко.

С самопрограммированием связан второй фактор управленческого кризиса — стремление подменить преобразование реальности

более простым преобразованием ее восприятия

. В ограниченных масштабах такой подход эффективен, что и обуславливает его широкое и быстрое распространение. Но когда это “профессиональное заболевание пиарщиков” начинает доминировать, оно также ведет к неадекватности управляющих систем. Классический пример — администрация президента России с 1995 года и по наше время.

Третий фактор кризиса традиционных управляющих систем — эскалация безответственности

, вызванная прежде всего спецификой их деятельности: работая с телевизионной “картинкой” и представлениями, человек неминуемо теряет понимание того, что его работа влияет и на реальную жизнь реальных людей. Он просто забывает о них, что в сочетании с качественно большей эффективностью превращает его в прямую угрозу для общества.

“Спортсмены как дети, убьют — не заметят”.

Однако безответственность не просто охватывает управляющие системы, но и все более широко распространяется в обществе.

Это вызвано тем, что максимальная эффективность технологий формирования сознания качественно повышает влиятельность тех, кто владеет ими, и тех, кто их применяет, делает их могущественными. При этом никакой “платы за могущество” нет; человек, создавая и внедряя новые представления, формируя сознание других людей, чувствует себя творцом, близким к богу. Эйфория творчества вкупе с безответственностью обеспечивает ему невиданное удовлетворение от повседневной жизни.

Естественно, почти абсолютная безответственность, колоссальное могущество и фантастическая радость от каждой минуты работы становится объектом подражания для остального общества, членам которого, не имеющим доступа к технологиям формирования сознания, доступно лишь подражание безответственности представителей “информационной элиты”.

Понятно, что это подрывает дееспособность всего общества: снижение ответственности при эрозии адекватности — поистине гремучая смесь!

Но это еще не все. Четвертым фактором кризиса традиционных управляющих систем в условиях глобализации является вырождение демократии . Причина не только в ослаблении и “размывании” государства, являющегося несущей конструкцией, опорой современных демократий. Дело в том, что для формирования сознания общества достаточно воздействовать на его элиту — относительно небольшую его часть, участвующую в принятии важных решений или являющуюся примером для подражания.

Длительные концентрированные усилия по формированию сознания изменяют сознание элиты, и оно начинает кардинально отличаться от сознания остального общества. В результате элита отрывается от общества и теряет эффективность. При этом исчезает смысл демократии, так как идеи и представления, рожденные в низах общества, уже не диффундируют наверх по капиллярным системам общества, а перестают восприниматься элитой, и потенциал демократии съеживается до незначительных размеров самой элиты.

Как быстро происходит этот процесс, можно видеть на примере России, где демократы уже к 1998 году, то есть за 7 лет своего господства, оторвались от народа значительно сильнее, чем коммунисты — за 70 лет своего.