Наша Няша (СИ)

— Туманный разговор у нас получается, — собравшись с мыслями, пожаловалась Маняша. — Может, конкретизируешь?

Бабуля долго молчала. А потом удивила, как умеет только она:

— Я купила квартирку. Небольшую трёшку.

— Трёшку и небольшую? — переваривая новость, пробормотала Маняша.

А когда переварила и поверила, аж подпрыгнула:

— Ну, ты даёшь!

— Переезжаем?

— Когда?

— Да, хоть завтра. Впрочем нет, — всполошилась бабуля и категорично отрезала: — Кабинет Николаши я им не оставлю!

— И шкаф, — подсказала внучка. — А я и на полу могу поспать. Надо ещё твою кровать захватить.

— Всё остальное купим, — одобрила бабуля. — Ремонт в квартире сносный. А мы с тобой девицы не избалованные. Так что и компютер, — нарочно коверкала она это слово, — купим новый. На пенсию и отчисления с Николашиных публикаций как-нибудь проживём. Постараемся сохранить остатки моих капиталов.

Маняша аккуратно привстала, поддерживая раздухарившуюся фантазёрку под спину. Развернулась, залезла на лавку коленками, обняла родную душу. Забубнила в ухо:

— Я буду работать. Доучиться можно и заочно. У нас с тобой всё будет. Только ты не передумай. Пожалуйста. Ты же знаешь: на меня можно положиться.

— Не знала бы, — проворчала полузадушенная старушка, — доверила бы тебе свою персону? Ты сама не передумай. Мать такой скандал закатит, что из тебя пух да перья полетят.

Воспитанную девочку зло перекосило — сама от себя не ожидала. Прошипела змеюкой:

— Переживу. И никаких СМС не будет. Обещаю. На мне пахать можно.

— Можно, — легко согласилась бабуля. — Но, не нужно. Найдёшь себе работу поприличней. А что до твоей учёбы… — она вздохнула и убила наповал: — Бросай. Тянешь это ярмо в пустоту. Тратишь драгоценные годы. Не маленькая уже: пора хоть о чём-то помечтать. Я в твои годы мечтала по десятку раз на дню. И до сих пор не забыла, как это бывает приятно.

— Я помечтаю, — почти искренно пообещала Маняша. — Только не передумай. Мама на тебя будет сильней давить, чем на меня. Она человек не очень, а мать настоящая. Ей тебя потерять легче, чем меня, — решилась на совсем уж обидную откровенность.

— И не говори, — вовсе не обиделась мудрая старая женщина и взялась руководить процессом: — Сегодня же начнём паковать книги. Нам бы с тобой день простоять да ночь продержаться. Только упакуемся, тотчас же съедем. Сессию досдашь. Мало ли. Вдруг решишь закончить? Как передохнёшь чуток. Насчёт твоей работы подумаем. Давай-ка сворачиваться, — недовольно поморщилась она.

Из дальнего уголка сквера донеслось вперемежку со смехом:

Мы рады встрече, но если кто-то нездоров,

Так я отвечу, что мы без докторов болезни лечим

Бокалом доброго вина,

Так добрый вечер! Привет с большого бодуна!

В детстве Маняша просто обожала казавшихся вечно беззаботными музыкантов Дюны. Теперь же хотелось, чтобы кое-кто заткнул свою музыку, и заткнулся сам. А ещё хотелось, чтобы нынешний серьёзный разговор не закончился пустой болтовнёй. Быть не в восторге от родителей — это одно. А принять настоящее взрослое решение…

— Хороший денёк, — с кряхтеньем поднялась бабуля.

И преспокойно потопала прочь из сквера. Маняша показала ей вслед язык и сунула термос в сумку.

— Я всё вижу! — радостно сообщила бабуля.

Привет с большого бодуна— ответили ей издалека весёлые ребята без комплексов.

Глава 1

Лучше геморрой, чем муки совести, ибо первый лечится

Выскочив из автобуса, она отметила краем глаза знакомую сутулую фигуру парня с нечёсаными лохмами на голове. Чёрная тройка на нём смотрелась не лучше, чем на их попугае семейные трусы отца — высмеяла Маняша нелепого модника.

Прежде чем заметила на его лице невыразимую тоску смертельно раненного человека. Длинные худые пальцы мяли сигарету. Она тлела, пальцы дрожали. Глаза Кудыкина уставились в пустоту слепыми бельмами.

— Миш, ты чего? — не смогла пройти мимо внучка своей бабушки.

Её всегда пробирало при виде чужого горя. До самых-самых потаённых душевных закоулков. Ноги сами собой поднесли к одногруппнику. Рука без спроса легла на опущенное плечо — оно дёрнулось, Кудыкин даже не обернулся.

— Я не уйду, — твёрдо уведомила девушка, всерьёз постигающая цену себе и окружающим. — А ты не останешься здесь один в таком состоянии. Тем более перед зачётом, о котором ты знаешь только понаслышке. Совсем не готовился?

Кудыкин повёл головой, упорно не желая общаться.

— Значит, не пойдём на зачёт вместе, — продолжала безжалостно давить Маняша.

Чувствовала, что ему это нужно. Бабуля говорила: упрямей всех отвергают участие те мужчины, которые больше всех в нём нуждаются. И Кудыкин на глазах сдавался. Растерянно заморгал, словно очнулся в незнакомом месте. Неловким движением сломал сигарету.

— Иди, — выдавил он, сглотнув так, что подпрыгнул острый кадык на худой шее. — Я… потом. Скоро.

— Уже бегу, — иронично поддакнула Маняша, поправив свалившийся на глаза локон.