Наша первая революция

Если Совет есть сообщество, предусмотренное 101 и 102 ст. ст., то где границы этого сообщества? Депутаты входят в Совет не по собственному желанию, как члены сообщества, - их посылают в Совет избиратели. В свою очередь, коллегия избирателей никогда не распускается. Она всегда остается на заводе, пред ней депутат дает отчет в своих действиях, она через своего депутата самым решительным образом влияет на направление деятельности Совета. По всем важнейшим вопросам - стачки, борьба за 8-часовой рабочий день, вооружение рабочих - инициатива исходила не от Совета, но от более передовых заводов. Собрание рабочих-избирателей выносило резолюции, которые вносились депутатами в Совет. Таким образом организация Совета была фактически и формально организацией огромного большинства петербургских рабочих. В основе этой организации лежала совокупность избирательных коллегий, по отношению к которым Совет играл в известном смысле такую же роль, как Исполнительный Комитет по отношению к самому Совету. Обвинительный акт в одном случае признает это самым категорическим образом. "Стремление Рабочего Комитета* достигнуть всеобщего вооружения, - говорит он, - высказано было... в постановлениях и резолюциях отдельных организаций, входивших в состав Рабочего Комитета", и далее, обвинительный акт приводит соответственное постановление собрания рабочих печатного дела. Но если Союз Рабочих Печатного Дела, и по мнению прокуратуры, "входил в состав" Совета (точнее: в состав организации Совета), то очевидно, что тем самым каждый член союза оказывается членом сообщества, поставившего себе целью насильственное ниспровержение существующего строя. Но не только Союз Рабочих Печатного Дела, рабочие каждой фабрики, каждого завода, послав депутатов в Совет, тем самым, как коллегия, вступали в организацию петербургского пролетариата. И если бы прокуратура имела в виду полное и последовательное применение 101 и 102 ст.ст., по точному их смыслу и духу, на скамье подсудимых должны бы оказаться не меньше 200 тысяч петербургских рабочих. Такова же точка зрения самих этих рабочих, которые в июне в целом ряде решительных резолюций требовали привлечения их к суду. И это требование - не только политическая демонстрация: это - напоминание прокуратуре об ее элементарных юридических обязанностях. /* Так иногда назывался в первое время Совет./

Но юридические обязанности, это - последнее, что интересует прокуратуру. Она знает, что власть хочет получить несколько десятков жертв, чтобы подвести итог своей "победе", - и прокуратура ограничивает число подсудимых путем наглядных несообразностей и грубых софизмов.

1. Она совершенно закрывает глаза на выборный характер Совета и рассматривает его как союз революционных единомышленников.

2. Ввиду того, что общее число членов Совета, 500 - 600 человек, оказывается слишком большим для тенденциозного суда над заговорщиками, командующими рабочей массой, прокуратура совершенно искусственно выделяет Исполнительный Комитет. Она сознательно игнорирует выборный характер Исполнительного Комитета, его текучий, меняющийся состав и, не считаясь с документами, приписывает Исполнительному Комитету решения, принятые Советом в полном его составе.

3. Из состава Совета, кроме членов Исполнительного Комитета, прокуратура привлекает к суду только тех депутатов, которые "принимали активное и (?) личное участие в деятельности Совета". Такое выделение есть чистейший произвол. "Уложение" карает не только за "активное и личное участие", но за простую принадлежность к преступному сообществу. Характер участия определяет лишь степень наказания.

Каков, однако, критерий прокуратуры? Доказательством активного личного участия в сообществе, поставившем себе задачей насильственный государственный переворот, является, в глазах обвинительной власти, напр., контроль над входными билетами, участие в стачечном пикете или, наконец, собственное признание в самом факте принадлежности к составу Совета. Так, относительно обвиняемых Красина, Луканина, Иванова и Марлотова прокуратура приводит лишь их собственное признание в простой принадлежности к Совету и из этого признания делает неведомыми путями вывод об их "активном и личном участии".

4. Если прибавить еще несколько человек "инородцев", арестованных 3 декабря в числе гостей совершенно случайно, никакого отношения к Совету не имевших и не произнесших на заседаниях его ни одного слова, тогда мы получим некоторое представление о том безобразном произволе, который руководил прокуратурой в выборе подсудимых.