Наша вина

Боже мой… он был серьезен? Были ли его слова правдой? Я хотела этого мужчину всей своей душой и хотела только, чтобы он снова полюбил меня так, как я любила его.

—Давай пойдем медленно, Ник, — попросила я, и он присоединился, чтобы с улыбкой взглянуть в мои медовые глаза.

—Лучше: начнем все с нуля, — решил он.

НИК

Я помог ей собраться, и мы вместе собрали вещи. Пока Ной ходила взад и вперед по комнате, я наблюдал за ней, скрытый восхищением. Я осознавал, что доказать правдивость моих слов и намерений будет непросто, не говоря уже о том, чтобы жить вместе, особенно после того, как я практически поклялся ей, что мы больше никогда не будем вместе. Но на все это мне было наплевать, я всегда в глубине души хотел, чтобы что-то произошло, чтобы что-то произошло и чтобы причина, заставившая меня вернуться к ней, была достаточно оправданной, чтобы я не чувствовал, что обманываю себя.

Моим самым большим страхом всегда было потерять ее, потерять совсем.

После измены и расставания больше года, я верил, что поступил правильно. Я нелегко прощал, в этом Ноа была права: моя собственная мать, больная раком, все еще пыталась добиться моего прощения, а я все еще боролся с собой, чтобы дать ей его.

«Извини», всего одно слово, но иногда оно было важнее всего.

Ноа была тем человеком, которому я почти полностью открыл свое сердце, и теперь, после того, как я узнал, каково это - потерять ее. Осознание того, что есть оправдание, которое должно было связать меня с этой женщиной на всю жизнь, принесло мне всю ту уверенность, которой мне не хватало с самого начала наших отношений.

Мои слова были правдой до того, как мы попрощались в прошлый раз, или, по крайней мере, я поверил им, когда сказал их ей в свое время. Я искренне верил, что Ноа ничего не могла сделать, чтобы заставить меня передумать, и теперь я понял, что есть что-то, что может полностью опровергнуть это утверждение. Я всегда чувствовал себя на втором месте для многих людей.

Мой отец всегда предпочитал свой бизнес мне, даже сейчас, узнав всю историю, я знал, что он любит свою нынешнюю жену больше, чем когда-либо любил своего первого ребенка; моя мать, ну, моя мать бросила меня, чтобы уйти с мужчиной, она поставила на первое место свою месть против меня отцу за любовь, которую он якобы испытывал ко мне . . и Ноа.…

Ноа имела дело с гораздо более серьезными проблемами, чем мои, и как бы она ни пыталась заставить меня поверить, что безумно любит меня, мне всегда было легче ожидать худшего, не верить в это полностью и просто молиться, чтобы все сложилось хорошо. Я прекрасно осознавал, что наши проблемы и неуверенность закончились для нас доведя нас до того состояния, в котором мы находимся сейчас, и спустя почти двадцать пять лет, я наконец-то нашел то, что мне было нужно, чтобы расслабиться и поверить, что любовь действительно возможна и что есть кто-то, кто поставит меня выше всего на свете.

Тот ребенок, который должен был появиться, был моей надеждой на безусловную любовь, и человек, который подарил ее мне, был не кем иным, как тем, кто хотел, чтобы он любил меня всем своим сердцем.

Как я мог не простить ее? Как я мог не оставить прошлое позади, когда она только что дала мне то, в чем я всегда, хотя я и не осознавал этого, нуждался с тех пор, как увидел ее?

Я наконец почувствовал покой, покой в своей душе и покой в своем уме. Как будто внезапно разразившаяся в моем мире буря рассеялась, оставив на ее месте сияющее солнце, которое даже ослепило меня. Я предполагаю, что это было то, что значит прощать по-настоящему. Бесконечное спокойствие . . безусловная любовь.

В ее квартире я нес ее чемодан и нервно наблюдал, как она ходит взад-вперед, вынимая вещи из коробок и настаивая на том, чтобы начать расставлять их по полкам. Когда я увидел, как она запрыгивает на стул, чтобы добраться до полки, у меня чуть не случился сердечный приступ. Я подошел к ней и взял ее на руки, чтобы опустить, прежде чем мое сердце выскочило наружу.

—Черт возьми, Ноа! — воскликнул я, ставя ее на пол и забирая у нее то, что она пыталась положить туда наверх, —Сегодня первый день после нескольких недель в постели, ты можешь успокоиться?

—Просто я нервничаю и не могу стоять на месте, извини, — извинилась она и отстранилась от меня, как будто моя близость обжигала ее. Я наблюдал за ней сбоку, пока она пересекала комнату, пока не оказалась как можно дальше от меня.

—Ты уверена, что не хочешь, чтобы я провел здесь ночь? —спросил я, ненавидя себя за то, что бросал ее.

Теперь мне было бы очень трудно расстаться с ней, черт возьми, я хотел взять ее жить со мной, заботиться о ней и давать ей то, что ей было нужно.

Прежде чем она успела ответить на мой вопрос, дверь квартиры открылась, и вошли Лион и Дженна, оба с сияющей улыбкой на лице и с охапкой голубых воздушных шаров в руках.

—Это мальчик!