Наше дело — табак

К табачным разборкам, общению с бандитами, к войне, которую постоянно приходится вести для того, чтобы зарабатывать все больше денег, Сапковский постепенно привык. Но к милицейским фокусам привыкнуть невозможно. Тем более с первых дней шального, разгульного, безумно прибыльного и бестолкового бизнеса, которым ему приходилось заниматься, его назойливо грызла мысль: вот однажды к нему придут и скажут: ты, парень, едешь в этом вагоне СВ не по своему билету, а по поддельному, и выкинут из роскошного купе несущегося вперед на всех парах поезда да еще оштрафуют по всем правилам. Самый большой кошмар, который мучил его, - это страх того, что шальная судьба, которая вынесла его наверх, однажды по своему капризу так же быстро обрушит его вниз. А падать сверху очень больно... Плут знал, что эта мысль точит не его одного. Только бесчувственным болванам без единой извилины в голове она не досаждала.

Гринев листал бумаги. Их накопилось множество, и работа с ними не доставляла заместителю начальника уголовного розыска никакого удовольствия. На некоторых документах он почерком, понятным только ему, ставил резолюции. Иногда шептал что-то себе под нос. Потом поднимал глаза на продолжающего расплываться и терять форму, как снег на сковороде, клиента.

Эта пытка ожиданием длилась уже полтора часа.

- Я требую адвоката, - ныл Сапковский.

- Адвоката нет. Могу палача предложить.

- Что?! - взвизгнул табачный делец. Нервы у него наконец сдали окончательно.

- Вам, сволочам, не адвокаты нужны, а палачи, - доходчиво разъяснил свою жизненную позицию Гринев, - Потому что кровя из трудового народа вы все выпили, а плату достойную за это может с вас взыскать только палач. Вот так-то, Плут. Мне думается, смертную казнь ненадолго отменили.

- Это гестапо, да? - взвыл Сапковский, вдруг почувствовавший, что еще немного и он просто разрыдается в голос. Или вцепится в этого пожилого, здоровенного служебного бульдога.

- Сейчас нет. Но во время войны действительно в этом здании находилось гестапо. И в этом кабинете сидел заместитель его начальника. Так что преемственность прослеживается, - усмехнулся Гринев.

Сапковский замолчал. Он сидел, ощущая, как волна дрожи прокатывает по телу и становится жарко. Очень жарко. Голова пошла кругом. Еще не хватало сейчас грохнуться в обморок.

- Здравствуйте, Казимир Германович, - сказал Ушаков, быстрым шагом заходя в кабинет.

Сапковский напряженно посмотрел на него и буркнул что-то нечленораздельное.

- Ну что?.. - Ушаков взял стул и уселся напротив задержанного. Рассказывать будем?

- Что рассказывать?

- А что, нечего рассказывать? Не поверю... Жду явку с повинной.

- Я ничего не делал!

- Да? - усмехнулся начальник уголовного розыска- А кто Глушко заказал?

- Я не заказывал Глушака! Я никого никогда не заказывал! Я бизнесмен.

- Торгаш ты, - поправил Гринев.

- Да, торгаш! И горжусь этим. Не будь торгашей, вы бы с голоду сдохли!

- Ну да, - кивнул Ушаков. - А кто все же Глушака заказал?

- Я не знаю.

- Знаешь ведь. Плут. Все ты знаешь... Рассказывай. Ну, давай, не томи.

- Я правда не знаю!

- Кто?

- Я могу только предположить, - в отчаянии произнес Сапковский.

- Кто, я тебя спросил.

-Мог... Мог только...

-Ну.

- Только Арнольд.

- Почему?

- Больше некому. Через счета, которыми мы пользовались для наиболее деликатных случаев, прогнали те самые деньги...

- Деньги, которые собрал Сорока со всего города?

- Да... Глушак об этом узнал. Подумал почему-то сперва на меня. Вызвал на базар Арнольда. Тот давно понял, куда все идет. И понял, что Глушак не остановится, пока не раскопает все.

- И решил убрать Глушака? А заодно сам себя завалить? Способ самоубийства такой? - иронично спрашивал Ушаков, внимательно разглядывая Плута.

- Ну, не знаю... Может, заказал кто-то из тех, с кем Арнольд угонял эти деньги. Не мог же один такое сделать. Тот решил и от Глушака избавиться.

- Резонно... Дай протокол допроса и ручку, - попросил Ушаков у своего заместителя.

Гринев полез в стол, раскопал скопившуюся в ящике груду бумаг, нашел бланк и протянул начальнику уголовного розыска вместе с чернильной ручкой.

Ушаков мелким почерком заполнил протокол, приписав "по поручению следователя прокуратуры г. Полесска".

- Прочитай, подпиши, - он протянул бумагу Сапковскому.

Тот пробежал глазами написанное. И воскликнул:

- Я не могу это подписать!

- Ты мне все это разве не говорил только что?

- Говорил. Но подписать не могу.

- А куда ты на хрен денешься, - жестко произне Ушаков.

Плут дрожащей рукой вывел: "С моих слов записано верно". Расписался.

- Отлично, - кивнул начальник уголовного розыска. - Посидишь в пятом кабинете час - и свободен.

- Как? - не понял Сапковский.

- Пока свободен...

Гринев озадаченно посмотрел на своего начальника.

- Так вы знали, что я невиновен, - произнес Сапковский. - Тогда зачем все это?

- Что - это?

- Давление. Оскорбления. Со мной вот товарищ полковник обращался как с законченным преступником.