Наши границы

– В её голове не будет места никому другому, пока он будет вечно рядом.

– Думаю, это их личное дело.

– Я хочу помочь ей, разве это плохо? – рявкает Саманта, хрустя пальцами, будто готовится ударить меня хуком справа.

Милая Саманта пропала в небытие, а на замену ей пришла новая, цели которой я пока не понимаю в полной мере.

– Только ты не забывай, что при отказе я побегу к Алану и расскажу ему всё.

– Скажи мне хоть часть правды, – я уже знаю, что соглашусь, потому что выбора у меня нет, но я также знаю, что дело тут нечисто.

Она прищуривается, сморщив при этом напудренный носик.

– Она …дорога мне.

– Понятное дело.

– И я хочу, чтобы она впустила в свою жизнь других людей. Ты что торгуешься со мной или как? – она трясёт ладонью, и я со вздохом выкладываю свою.

Следующий час мы провели разгребая завалы её вещей. Перед тем как начать, подруга осведомила меня, что большая часть вещей уже давно в квартире и осталось совсем чуть-чуть. Так вот это чуть-чуть обошлось нам в три сумки с пол меня и парочку пакетов. Но Саманта только пожимала плечи, словно она тут не при делах. В знак благодарности, ну или из жалости, она предложила подвести меня, и я была вполне не против. Пока не узнала, что тачка принадлежит Полли, а на заднем сидении со мной будет сидеть Оливер.

Десять минут мы боролись за место посередине, следующие десять за выбор музыки, а следующие пять мы просто спорили с ним.

– Скажи это судейству, идиот.

– Причём здесь судья? – практически кричал Оливер, – тут вина тренера, который не смог отмазать их от удаления.

– Что? Гарвардским должны были впаять удаление за шайбу, которая летела за зону и прилетела в камеру. Тогда наши играли бы три в пять.

Оливер ахнул.

– Ты назвала Йель нашими?

– Не утрируй.

– Это я ещё утрирую? Ты видела третий период, Грейс?

– Ребят, может, хватит? – застонала впереди Саманта, но мы удачно проигнорировали её.

– Я как раз таки видела, как чертов Хэми прижимал Луиса.

– Это хоккей. Конечно, он его прижимал.

– Он спал с его девушкой!

– Кто?

– Хэми!

Наши крики прервала Полли своим:

– Заткнулись оба, живо. Это богохульство.

– Но мы же ещё не приехали? – взвыл Оливер.

– Вообще-то, приехали, просто вы своими воплями не слышали ни одну из нас. Так что поднимайте свои жирные задницы и пойдёмте.

Словно маленькие дети, которые жутко нашкодили, мы шли за Самантой и Полли, кидая друг в друга злобные взгляды, хотя все началось неплохо; мы с Аланом перекидывались сообщения, обсуждая вчерашнюю игру Гарварда и Йельского университета. Вчера мы с ним смотрели по видеосвязи трансляцию матча и были очень, чертовски очень, злы на Гарвард, а точнее на парочку парней, когда они нарушали правила, а судья закрывал глаза на это, и, как оказалось Оливер поклонник Гарвардский парней.

Поднимаясь по лестнице на свой ряд трибуны, Оливер проворчал:

– И причём здесь вообще богохульство? Я самый настоящий атеист.

Полли обернулась и метнула в него миллион ножей одним лишь взглядом.

Саманта быстро поняла что к чему и перебила его, пока Полли не выстрелила хедшот.

– Она имеет в виду, что говорить о хоккее во время матча Лакросса – богохульство. Вы не можете говорить сейчас об этом.

– Можем, – одновременно крикнули мы.

– Нет, не можете.

Мрачным голос Полли в конце концов заставляет нас заткнуться.

– Думаю, что меня уже ищут, – Оливер чешет затылок, поглядывая в сторону дверей, где скрываются раздевалки игроков.

– Зачем ты тогда поехал с нами, а не со всеми парнями?

– Фуэнтес освободил меня, – его щеки начнись краснеть, и я начинаю сомневаться в правдивости сказанных им слов.

– Серьёзно?

– Хм-м, думаю, так всё и было, – он ещё больше краснеет, в то время Саманта начинает хихикать впереди нас.

– Ну и за какие заслуги?

– Я хороший игрок, ты же знаешь это. И он знает это. Ну, типо того…

– Не верь этому идиоту. Фуэнтес просто вышвырнул его с тренировки, – фыркает Полли.

– Сучка. Да ладно вам, я же просто шутил о цыпочках, а он выгнал меня. Разве это справедливо? Я – второкурсник, мать вашу, о чём мне ещё говорить, кроме как о цыпочках?

– О чём-нибудь умном, развивающем, – говорит Саманта, сдерживая гогот.

– Оливер и что-то умное? Это же что-то нереальное, – Оливер пихает меня в плечо.

– Вы злые сучки, девчонки. Когда я стану суперзвездой лакросса, ни одна из вас не получит мой автограф, – надувшись, будто рыба фугу, он спускается с лестницы и бежит в раздевалку.

В этом момент кто-то сзади окрикивает меня.

– Грейс! – блестящие волосы Алека развиваются холодным зимним ветром. Расстегнутая куртка сидит на нем достаточно облегающе, отчего мышцы рук кажутся ещё больше, чем прежде. Синие джинсы, чёрные ботинки – он хорош как и в прошлый раз.

И в этот же момент возле меня, словно скала, нависает Алан.

Блять. Блять. И ещё раз чертов третий раз блядский блять!

– Я уже думал, что не найду тебя, – улыбается Алек, привлекая меня в объятия, пока Алан пялиться на нас, словно у меня нашли рак. И не только Алан, Полли и Сам смотрят точно также.